"Энтони Беркли. Убийство в погребе ("Роджер Шерингэм" #7) " - читать интересную книгу автора

сохраняют пластины в запасе, и получил ответ: сказать невозможно; если
пластина занесена в основной список имеющихся в наличии инструментов и
приспособлений, запись о ней может сохраниться там на неопределенный срок.
И тем не менее Морсби торжествовал. Без этих данных пришлось бы
проверять все хирургические операции, сделанные за двадцать лет; теперь
сроки сократились до вполне преодолимых. Тело нашли 22 января 1931 года.
Судебный медик теперь установил, что тело пролежало в земле не менее
четырех месяцев. Когда пластину изъяли из трупа, он исследовал костную
мозоль и твердо заявил, что перелом произошел не раньше года до смерти.
Таким образом, не позже, например, конца августа 1929. Морсби понятия не
имел, сколько переломов бедренных костей скреплялось пластинами в Англии с
27 апреля 1927 года до 31 августа 1929-го, но намерен был это выяснить.
Вернувшись в Скотленд-Ярд, он сразу же набросал срочное письмо и
разослал по экземпляру во все больницы и частные лечебницы на Британских
островах. Был, правда, вариант, что операцию делали не в Великобритании и
что убитая женщина была иностранкой, поскольку директор Фергюсон подчеркнул
широкие экспортные связи своей фирмы. Но Морсби решил для начала
ограничиться Британией. К тому же шестое чувство опытного сыщика
подсказывало ему: наконец-то он вышел на верный след.
Как только стали поступать ответы на запросы Морсби, он сам и его
подчиненные погрузились в ту нескончаемую, изнурительную рутинную работу, о
которой люди ничего не знают, которая не упоминается даже в суде, но
которая составляет девять десятых всей работы Скотленд-Ярда. Было выяснено,
что за запрошенный период операции с использованием пластины, скреплявшей
правую бедренную кость, были сделаны шестистам сорока одной женщине. Из них
по несоответствию возрасту и другим данным исключили двести девятнадцать. О
каждой из оставшихся четырехсот двадцати двух необходимо было узнать, куда
она отправилась из госпиталя: домой, в снятую квартиру или на другое место
жительства. Это узнавалось, часто с огромными трудностями, с неизбежными
расспросами дюжины свидетелей для установления одного-единственного
переезда, пока не выяснялось, что она либо жива, либо мирно и чинно
скончалась.
Любые простые случаи - а их было немало - доверяли местному сыску
районов и графств; но даже с учетом этого на плечи Морсби легло изрядное их
количество. Почти три месяца он постоянно переезжал из конца в конец
страны, лично разбираясь с самыми запутанными делами (поразительно, сколько
дам переезжали в такие дальние концы и так часто всего за четыре года). То
и дело он пересекал Англию, мчась на помощь менее опытным инспектору Фоксу
и сержанту Эффорду, работавшим в его команде, когда тот или другой терпели
фиаско, и поддерживал постоянную связь со Скотленд-Ярдом, все время
проявляя энергию и проворство, не свойственные его годам и габаритам.
Упоминания о деле в печати постепенно становились короче и реже и
наконец исчезли вовсе; трагедия понемногу улетучилась из непрочной памяти
читателей. А пока те, кто помнил, автоматически занесли ее в чудовищный
лондонский список нераскрытых криминальных загадок, кропотливая работа шла
своим чередом. И вот однажды в конце апреля старший инспектор Морсби,
вернувшись в свой кабинет в Скотленд-Ярде, вычеркнул из списка
прооперированных женщин четыреста двадцать первое имя, и в нем осталось
лишь одно.
"...в последний раз о ней слышали в Эллингфорде,- написал в отчете