"Энтони Беркли. Убийство на Пикадилли" - читать интересную книгу автора

фигуру так, что дама казалась одетой благоприлично и в то же время удобно.
Именно из-за этого мистер Читтервик и решил, что ее фамилии должен
предшествовать титул. Это были вещи женщины достаточно видного положения,
которая может позволить себе носить то, что ей нравится, а не то, что
настойчиво рекомендуют французские лавочники.
"Приятная пожилая леди,- стал подытоживать свои впечатления мистер
Читтервик,- но с очень сильной и независимой волей. Возможно, она..."
Однако в этот момент размышления мистера Читтервика были прерваны.
Рядом с пожилой дамой стоял незанятый стул, на который она положила сумку.
К стулу приблизился мужчина крупного телосложения, рыжий, с вьющимися
волосами, поднял сумку, подал ее даме и сел рядом со словами приветствия.
Старая дама повернулась к нему с выражением явного облегчения на лице, и
между ними завязался разговор.
Мистер Читтервик наблюдал за ними с интересом. Значит, вот кого она
ждала, подумал он. Любопытно, кто же он, этот мужчина? Несомненно -
родственник. Сын? Нет, совершенно не похоже, чтобы это были мать и сын.
Боже правый, бедная дама очень близорука. Как же я этого прежде-то не
заметил. Она просто впилась в мужчину взглядом. Определенно потеряла очки.
Может, это объясняется некоторой небрежностью, которая ей присуща, мною
прежде не замеченной? Так, совсем незначительной небрежностью? Но, господи
помилуй, она совершенно не похожа на женщину, которой свойственна
небрежность хоть в чем-то. Да ни в малейшей степени. Совершенно напротив,
сказал бы я. А, теперь понятно. Она всегда гордилась своим зрением,
зоркостью, присущей всаднице, которая охотится с гончими и первой способна
усмотреть лису и другую живность. Она ни за что не признается, что зрение
ей стало изменять. Да, так оно и есть. Господи помилуй, как оживленно, даже
очень оживленно она говорит. Интересно, не...
Внезапно мистер Читтервик почувствовал на себе взгляд крупного
рыжеволосого мужчины. И в этом пристальном взгляде явно горел огонь ярости.
Мистер Читтервик подскочил на месте. Он знал, что увлеченный своей
детективной игрой склонен забывать о том, что пристально глазеть на
незнакомых людей неприлично. Он покраснел до корней волос и поспешно
перевел взгляд на позолоченный венок, украшенный изумрудно-зелеными
листьями, как раз посередине пурпурного мраморного столпа. Да, он
определенно смотрел на рыжеволосого бесцеремонно, с грубым любопытством,
раз тот вернул ему взгляд не только яростный, но, положительно, зловещий.
Взволнованный мистер Читтервик залпом опрокинул три четверти бенедиктина в
горло, готовое принять лишь четвертую часть опрокинутого, и подавился,
следствием чего был отчаянный приступ кашля и оставалось только надеяться,
что эта неприятность будет воспринята рыжеволосым мужчиной одновременно как
извинение и раскаяние.
Но надежде было явно не суждено осуществиться. Виновато стрельнув
искоса слезящимся глазом, когда зрение к нему наконец вернулось, мистер
Читтервик заметил, что взгляд рыжеволосого мужчины исполнен прежней злобы
Мистер Читтервик снова попытался найти поддержку у позолоченно-изумрудного
венка. Однако даже пытаясь восхититься этим кричаще колоритным
произведением искусства, он не переставал чувствовать, что огненный взгляд
рыжеволосого сейчас просверлит дырку у него во лбу.
Если на свете существует самый сильный импульс, то это непреодолимое
желание взглянуть туда, куда смотреть запрещается. Минуту и даже больше