"Сирано Де Бержерак. Иной свет, или Государства и империи Луны " - читать интересную книгу автора

корня до самых верхушек и еще раз спускаясь взором от верхушек до подножия,
я усомнился в том, несет ли их земля или сами они несут землю, прицепившуюся
к их корням; их гордые вершины, казалось, тоже гнулись под тяжестью небесных
сводов, бремя которых они несли лишь с тяжелыми стонами. Их ветви,
распростертые к небесам, казалось, обнимали их, моля светила небесные
осенить их благосклонным и очищающим своим воздействием, и о том, чтобы
воспринять его еще чистым и не утратившим своей девственности от смешения с
земными элементами. Здесь со всех сторон цветы, единственный садовник
которых - природа, издают сладостный, хотя и дикий аромат, который
возбуждает и радует обоняние. Тут алый цветок шиповника, лазоревая фиалка,
растущая под терновником, не оставляют свободы для выбора, и одна вам
кажется прекраснее другой; здесь весна не сменяется другими временами года,
здесь не вырастает ядовитое растение, а если оно и появляется, то сейчас же
погибает; здесь ручьи веселым журчанием рассказывают камням о своих
путешествиях; здесь тысячи пернатых певцов наполняют лес звуком своих
мелодичных песен; сборище этих трепещущих божественных музыкантов так
велико, что кажется, будто каждый лист этого леса превратился в соловья. Эхо
так восхищается их мелодиями, что, слушая, как оно их повторяет, кажется,
будто оно само хочет их выучить. Рядом с этим лесом видны две поляны, их
сплошная веселая зелень кажется изумрудом, которому нет конца. Весна,
рассыпая разнообразные краски по сотням мелких цветочков, смешивает их с вос
хитительной небрежностью и оттенки их перебрасывает с одного цветка на
другой; и не знаешь, друг от друга ли бегут эти цветьг, волнуемые летним
зефиром, или же они убегают от него, чтобы спастись от шаловливых его ласк.
Этот луг можно было бы даже принять за океан, ибо он безбрежен, как море, и
мой взор, испуганный тем, что забежал так далеко и не увидел края, поспешил
послать туда мою мысль; мысль же моя, сомневаясь в том, что это конец мира,
хотела убедить себя, что красота этих мест, быть может, заставила небо
соединиться с землей. Среди этого великолепного и обширного цветочного ковра
серебряной струей пробивается ключ; трава, окаймляющая его, пестрит
кувшинками, лютиками, фиалками и сотней других мелких цветов; они теснятся к
воде, будто каждый из них спешит полюбоваться на свое отражение. Но ручей
еще в колыбели; он только что родился, и на его юном и гладком лице нет ни
одной морщинки. Большие изгибы, которые он делает, по тысячу раз возвращаясь
к месту своего рождения, показывают, что он очень неохотно покидает свою
родину, и, как бы устыдившись того, что его ласкают в присутствии матери, он
журча отталкивает мою руку, которая хочет к нему прикоснуться. Животные,
подходившие к ручью, чтобы утолить свою жажду, более разумные, чем животные
нашей Земли, выражали свое удивление тому, что с неба льется свет, между тем
как они видят солнце в ручье; они не решаются склониться к краю воды из
опасения упасть на небо.
Я должен вам признаться, что при виде стольких красот я ощутил то
приятное и болезненное чувство, которое, говорят, испытывает эмбрион в ту
минуту, когда вливается в него душа. Старые волосы упали с меня и уступили
место другим, более густым и более мягким. Я почувствовал, как загорелась во
мне молодая кровь, мое лицо покрылось румянцем, моя естественная теплота
незаметно и гармонически проникла все мое существо, одним словом, я оказался
помолодевшим на четырнадцать лет.
Я прошел приблизительно с полмили в лесу жасминов и мирт, когда
заметил, что в тени что-то зашевелилось. Это был юноша, величественная