"Михаил Берг. Письмо президенту " - читать интересную книгу автора

промышленников и предпринимателей во главе с господином Вольским, или новое
изобретение - Общественная палата. Везде детский сад, где детей водит на
помочах один, имеющий право. Тебя никогда не удивляло, как легко отказались
от своего прошлого, пеpестpоились все те тысячи чиновников, депутатов,
журналистов? С тошнотворной легкостью и уверенностью в своей безнаказанности
они вешали тpусливо-подлую лабуду на уши своим читателям и слушателям, пока
им это было выгодно. И как они легко стали другими, когда выгодно оказалось
вешать на уши лабуду противоположную. Потому что ничуть не изменились: как
руководствовались детской психологией - от нас ничего не зависит, мы люди
маленькие - так и продолжают поныне.

7

Кстати, вот эта тема про маленького человека, которую кто только ни
развивал и, прежде всего, Достоевский, ведь она опять про то же самое:
маленький человек - это выросший ребенок, или взрослый, оставшийся ребенком
и ведущий себя, как маленький. Не случайно, помнишь, в Карамазовых: это
определение - мы, русские мальчики, мы все русские мальчики - очень точная
формула русского менталитета. Хотя русского человека, на мой взгляд, куда
точнее описал не Достоевский или Толстой, у них больше универсального, а
именно Лесков. Не знаю, знаком ли ты с Левой Анненским - он много об этом
знает.
Немцы, согласись, поступили куда более последовательно и честно. И пpи
том - взросло. Они поняли, что в соответствии с человеческой природой самому
человеку решиться на отказ от своего прошлого много труднее, особенно, если
он это делает в одиночку; тем более, если ему это невыгодно. Немцы
сообразили, что именно человеческую трусость, слабость, детскость надо
использовать, дабы помочь освободиться от невыносимого груза. Причем, не
призывая на помощь Бога. О душе пусть думает каждый сам, а вот о служебном
соответствии, о праве занимать государственные и прочие должности - можно
подумать сообща.
Ведь, скажем, тебя в Германии не то, что в президенты - ни на одну
государственную должность не пустили бы, даже учителем физкультуры в
деревенскую школу, потому что ты кто - если брать эту параллель: ты, Вова, -
гестаповец; хотя, понятное дело, тебе ближе Абвер, но все таки Абвер -
военная разведка, а КГБ - нет, все-таки это гестапо. Но ты не расстраивайся
чрез меры, я тоже был пионером-лопухом, а что такое страна Пионерия,
опекаемая старшим братом - Ленинским комсомолом, как не гитлерюгенд? Так что
в Германии 1946 тебе бы не президентство светило, а запрет на профессию. И
это, конечно, правильно. Человек должен думать и отвечать за свою жизнь. Это
детское я не знал, простите, больше не буду - просто круговая порука
безответственности. Но что делать, если это Германия, а не Россия; в России
всепрощенчество равно безразличию, помноженному на беспомощность. А Германия
прошла через принудительную чистку, когда человеку оказывалось необходимо
раскаяться, и дело здесь не в искренности, а в механизме социального
очищения - то, что ребенок не в состоянии сделать сам - принять рвотное,
даже если он отравлен, может и должно сделать общество.
Ты, может быть, хочешь сказать, что сравнение с фашистской Германией не
вполне коppектно? Отчасти ты прав - там за 12 лет замарали себя одно или
полтора поколения, в то время как у нас замаранные трусостью и соучастием в