"Михаил Берг. Письмо президенту " - читать интересную книгу автора

Сегодня он, после 11 сентября, считается несколько тупиковым продолжением
модернизма, потому что вместо множественности, плюральности и интереса к
исключениям возникла востребованность на цельность и идентичность. В этом,
кстати, еще одно противоречие между функциональностью возможностей, открытых
11 сентября, и Вашей натурой, сформированной предыдущей эпохой. Дело в том,
что Вы - принципиально нецельный человек, хотя, думаю, как почти все,
уверены в обратном и полагаете отсутствие идентичности бедой. Ничего
подобного. Я уже говорил об Эрике Берне, который считал, что в каждом сидит
Ребенок, Взрослый и Родитель, и они обсуждают вместе или по очереди, как
правильнее поступить в той или иной ситуации. На самом деле, все конечно,
сложнее, и те люди, роли, персонажи, что репрезентируют собой нашу психику,
куда многообразнее этого скудного набора. В любом человеке может легко
сочетаться тиран и скромный труженик, честный и самоотверженный друг и
беззастенчивый обманщик, коварный и жестокий убийца и нежный сентиментальный
коллекционер трогательных проявлений всего живого. Причем, соединяются они
не через оппозицию друг другу, а через запятую, то есть легко сосуществуют
друг с другом, как, скажем, роль порядочной женщины с гневными инвективами в
адрес легкомысленных и безнравственных соблазнительниц чужих мужей легко
сочетается с признанием ею высокого статуса любви, которая, благодаря своей
исключительности, выше всех правил обыденности.
Так же и в Вас разведчик сочетается с добрым семьянином, прямота с
коварством и лукавством, острое желание верить с рационализмом и жестким
требованием безусловных доказательств, демократ с восточным падишахом,
выходец из народа с преемником кремлевских небожителей, человек
сомневающийся с человеком, стыдящимся всяких сомнений и действующим слишком
прямолинейно и т. д. Но я полагаю, что те роли, которые мне ближе, не до
конца подавлены их отражениями, и там, где может завопить ущемленная
гордость высокопоставленного царедворца, ответит ум, созревший тогда, когда
влияние поколения 68-го года, с его надеждой на возможность изменить этот
мир к лучшему, добралось и до нашего Ленинграда.
Поверьте, мне тоже было тяжело писать кагэбэшнику, пусть и бывшему.
Более того, разговаривать с ним, как с равным, хотя в нашем опыте так мало
совпадающего и, наоборот, много того, что кажется непримиримыми
противоречиями. Но я ощутил в Вас причастность к нашему поколению,
почувствовал, что факт рождения в одно и то же время, в одном городе, на
соседних улицах, почти одинаковые специализированные школы, юность, спорт и
пристрастие к восточным единоборствам, культурные стереотипы поры взросления
и прочее - это шанс.
Кстати, я старше Вас, на четыре месяца. И у нас на носу очередной
символический рубеж, который я давно определил для себя, как возраст дедушки
Ленина. Ведь нам в этом году стукнет по 53, а именно на этом возрастном
пределе дедушка Ленин переместился в Элизиум теней. А потом, всем пионерам и
октябрятам их дуболомные вожатые твердили: дедушка Ленин, дедушка Ленин.
Дожили короче, а я и не верил. Однако дожил, и, честно говоря, не ощущаю
себя старым ни физически, ни психологически, ни профессионально. И мне
кажется, что до сих пор легко уложу почти любых двух, если они без
спецсредств, а если будет трое - придется повозиться. Вы, кстати, тоже, что
нетрудно заметить, благодаря тренировкам в хорошей форме.
Это я к тому, что, конечно, не знаю, какие у Вас идеи возникли
относительно моего письма. Но раз уж я решил возобновить, увы, архаическую