"Михаил Берг. Письмо президенту " - читать интересную книгу автора

в которых почти всегда интересы человека приносятся в жертву интересам
создаваемой тобой политической системы, выдаваемой за интересы государства.
На твоей совести отсутствие смелой и независимой прессы, как, впрочем,
и любых проявлений оппозиционности, потому что боишься их и диалогу
предпочитаешь монолог. Ты отвечаешь за отсутствие настоящих и бесстрашных
профсоюзов и, по меньшей мере, двух влиятельных политических партий,
способных репрезентировать социальное негодование, разочарование, боль,
надежды, мечты, страсть и борьбу - партии, защищающей социальные интересы
тех, кого в совке называли трудящимися, а они есть эти трудящиеся, так как
за гроши ишачат на заводах, в школах и поликлиниках; и партии, отстаивающей
свободу, так как без свободы не будет ни судов, ни достойных зарплат и
пенсий, ни чести и самоуважения человека.
Ты отвечаешь за презрение к слабым и больным, потому что не отдаешь
людям долги государства. На твоей совести манипуляции теми, кем
манипулировать подло, ибо они доверяют тебе, как дети. Подло надувать людей
имперскими надеждами, под шумок отнимая у них свободу. Твой звездный час
прошел, у тебя два пути - вперед, в кровавую тиранию, или назад, туда, где
лодка твоя утонула. Утонула вместе с надеждами на правду и человеческое
достоинство. И ты отвечаешь за это. Ты отвечаешь за все; и если не
чувствуешь своей ответственности, то должен уйти. Ибо если бы ты эту
ответственность ощутил, то давно ушел бы сам. Или бы стал другим.

...Мне кажется, мое письмо близится к концу. Не то, чтобы мне больше
нечего было сказать, однако представляется, что я и так сказал достаточно.
Кстати, и для того, чтобы Вы, глубокоуважаемый господин президент, посчитали
меня своим личным врагом и приказали (или намекнули, дали понять) своей
клиентеле, что было бы полезно устроить показательную порку наглому писаке,
то есть мне. За оскорбление президента, за подрыв авторитета и неуважение к
первому лицу государства, за дерзкое обращение к нему на "ты", за то, что
навешал на него всех собак, при условии, что он - просто человек, родившийся
в определенной семье, получивший то воспитание и образование, которое
получил, впитал в себя те ценности, которые мог, и в результате стечения
обстоятельств оказался в нужное время и в нужном месте. И не сделал ничего
такого, что на его месте не сделало бы девять человек из десяти. И поэтому
имел полное право ничего из моего письма не понять, а только не на шутку
обидеться.
Но, с другой стороны, я неслучайно решился на это письмо. Или - иначе -
уверился, что оно будет прочитано адресатом, который - не все, и не сразу, -
но сможет-таки что-то из моих доводов понять и принять. Я достаточно бережно
отношусь к письменному слову. Я отказался писать объяснение следователям из
ленинградского КГБ, хотя они мне откровенно грозили расправой, а это тот
случай, когда им вполне можно доверять. И сказав господину Лунину (Лукину),
что должен вместо заявления написать книгу, не лукавил и не изворачивался. И
в данном случае у меня опять нет ощущения пустого и чисто ритуального жеста;
как это не странно, я верю в то, что именуется здоровым началом,
облагороженным причастностью к нашему, не побоюсь пафоса, счастливому
поколению, которому выпало вступить в советскую жизнь, когда возможность не
врать оказалась общественно допустимой.
Не знаю, что Вам известно о постмодернизме, но Вы - фигура именно
постмодернистская, правда, в ситуации, когда постмодернизм вышел из моды.