"Михаил Берг. Письмо президенту " - читать интересную книгу автора

психотерапевтической острастки я просматриваю "еж", затем "грани", и до Вас
добрался: хочется услышать свободные манеру и стиль в противовес лавине
раболепия, которая проникла под черепные коробки, так что и журналисты не
задают вопросов из другой своей половины мозга, когда вслух говорят на его
официальной половине.
Да, как Аристотель говорил, начало философии (размышления) - изумление,
когда противоречивые стороны вдруг присутствуют враз (а Сократ своей
иронией, деланием себя маленьким, по-гречески, приводил людей к изумлению).
Изумляешься, когда видишь такое создание природы, как Путин-президент,
особенно, когда ты (как я) из тридцатой школы, литературного ее объединения,
Ленинграда тех лет. Мне один знакомый американец заказал как-то статью о
Путине, еще кандидате, для одного американского журнала, памятуя именно эту
общую нам внешнюю среду. Я честно написал по-английски, но текст не пошел,
вероятно, потому, что концепция моя о Путине была не черно белой, а
амбивалентной, то есть слишком сложной для восприятия иностранного читателя.
Тем более я понимаю Ваше изумление и попытку обратиться на ты (конечно, не
без сократовской иронии). Произношение, манера речи Путина порою до боли мне
напоминает моего лучшего друга, который живет в Петербурге (а я пишу сейчас
из Германии).
Многие Ваши размышления из, так сказать, второй части Письма, вызывают
во мне чувство здоровой полемики, а вот зацепило меня именно описание
атмосферы Ленинграда тех лет, так что я не мог оторваться. Я из выпуска 66
года тридцатки, когда мой 11 класс выпускался вместе с десятыми классами. В
школе - разрыв между Лито, литературным объединением у Германа Николаевича
Ионина (легендарные годы создания его), и математикой у Веребейчика. Кстати,
те же бокс и карате из тех же соображений и опыта. По инерции - матмех;
затем на сдаче кандидатского миминимума по философии предложили философскую
аспирантуру при Академии Наук, потому что к тому времени я читал, например,
Гегеля по-немецки подряд и запоем вне официальных каких-либо институтов.
"Сделка с дьяволом" на три года, и я написал диссертацию "Натурфилософия
Гегеля и физика элементарных частиц", и ушел с кафедры Академии, куда
распределили, на "вольные хлеба", чтобы не пугать людей марксизмом и не
заболеть самому "между строк". Хотел работать механиком по починке лифтов,
не взяли, потому что запретили тогда брать университетских: все это были
диссидентские работы. В 78 году я эмигрировал в Вену (в частности, чтобы
иметь доступ к специфической философской литературе на иностранных языках),
оттуда в Мюнхен, и с 79 года работаю в том же Стратегическом Центре, откуда
сейчас пишу. О своем теперешнем городе Гармиш-Партенкирхен я в первый раз
прочел на стенде газеты "Правда", где поливали грязью Авторханова ("ага,
закручивают гайки!"), которого я читал, как и Вы, вероятно, подпольно в
Ленинграде. Оказалось, когда я приехал в Мюнхен, что он уходил на пенсию, и
я получил его место, и даже его курс на первых парах. Витю Кривулина я знал.
Мне было интересно прочитать у Вас, как довели до совершенства в 80е годы
технологию жизни в параллельной культуре. Я читал о том, как вести себя с
КГБ при случае, но компендиума на этот счет при мне тогда еще не было.
Первый раз я смог приехать в Россию, естественно, в 1991 году. В Москве, я
помню, в гостинице я с тоской смотрел по телевизору идущее тогда пространное
интервью с Бурбулисом, - это и есть уровень нового президента после
Горбачева!
Да, трудно нам представить мальчика Путина, мечтающего о разведке.