"Кирилл Берендеев. Обязательность встреч" - читать интересную книгу автора

поначалу этого.
Квартира не производила гнетущего ощущения покинутости, только запах
сырости, застоявшегося воздуха, да зашторенные в разгар солнечного дня окна
наводили на мысль об отсутствующем хозяине. А он и в самом деле,
отсутствовал, - причина смерти не была естественной: отца сбила какая-то
легковая машина, когда он возвращался домой.
Случайность, нелепая, бессмысленная - мне же она не показалась
таковой. О причинах говорить бесполезно, странное осознание некой
справедливости этой "случайности" буквально преследовало меня. Случайности,
просто обязанной произойти с человеком, сумевшим вырваться из медленного
мутного потока, и теперь чувствовавшим себя свободным от его тихих омутов.
И, как следствие этого, способным с полным правом опасаться того, о чем ни
я, ни мама не знали или не вспоминали никогда, опасностей иного характера и
уровня. Редких, случайных опасностей, которые мы видели лишь на экране
телевизора в сводках новостей.
Сама обстановка его квартиры говорила многое. Была в ней какая-то
естественная простота и гармония: минимум мебели, на стенах - настоящие
картины, не репродукции или эстампы, купленные у безвестных художников,
светлые, воздушные обои и полупрозрачные занавеси салатовых цветов,
полезных для зрения. Узорные китайские ковры в тон дубовому паркету,
крепкому, не вытершемуся и поныне. Немного книг на полках и статуэтки,
разделяющие собрания сочинений. Видеокассеты и аудиодиски с классикой. Из
бытовой техники - все, только самое необходимое, без чего в нынешнем мире
трудно обойтись, все, что сильно облегчает жизнь одинокому мужчине.
Простота во всем; я бродил по комнате, выходил в кухню и возвращался
обратно не один раз, разглядывая внимательным образом новообретенное
имущество, удивляясь этому аскетизму интерьера, столь несвойственному нашей
захламленной прошлым донельзя квартире. И чувствовал - как-то неожиданно,
преждевременно, что ли, - как легко будет войти в эти комнаты, и, главное,
сколь легко выйти из моих прежних комнат, прихватив лишь самое необходимое,
выйти с тем, чтобы никогда не вернуться назад.
Это удивительное открытие странным образом взволновало и,
одновременно, успокоило меня. Прежде, до появления в квартире, я безуспешно
решал вопрос, как поступить с ней: попытаться продать через агентство или
по объявлению, а может, сдать в аренду какому-нибудь заезжему провинциалу,
не знающему еще особенностей нашего города; теперь же вопрос был однозначно
решен.
Я оставался здесь.
Путь до работы немного удлинялся: автобус другого маршрута подвозил
меня к дверям конторы за сорок минут, вместо получаса. В тихие дни, когда
ветер дул с реки, промозглая сырость заползала в закрытые окна, пятнами
оседая на обоях подле запотевающих стекол. О мусоропроводе в этом доме и не
мечтали. Но все это не интересовало меня, именно здесь и нигде более, я
ощутил себя однажды вернувшимся домой.
Странно, но переезд не затратил тех усилий, которые я ожидал
поначалу - я действительно ограничился лишь самым необходимым; как человек,
отправляющийся в дальнее странствие, старался не обременять себя грузом, и
за оба выходные справился с задачей. И теперь, подобно выбравшему на свой
остров Робинзону, принялся обживать его.
Нет, я ничего не изменил в обстановке, вещи, перевезенные мной, не