"Кирилл Берендеев. Дом в Коптевском переулке" - читать интересную книгу автора

металлические борта, почти у самых моих ног, - Вера сидит напротив меня.
Тишина, лишь шум мотора микроавтобуса, везущего нас на кладбище. Я снова
сожалею о том, что Андрей не приехал, собравшиеся молчат и смотрят кто
куда, не решаются обратить взор ко мне. Вера наклоняется к соседке и
шепотом говорит что-то о деньгах, обрывок фразы долетает до меня: "все
потрачено, у меня на себя почти ничего не осталось". Соседка понимающе
кивает и все же не решается обернуть взгляд в мою сторону....
Звонок. Я подхожу к телефону. Андрей, как я рад тебя видеть! Ты где
пропадал все это время? Без тебя столько всего.... Он осторожно
покашливает, извиняется, почти все время извиняется. Говорит, что скоро
будет, что постарается, что понимает, так уж получилось, так вышло, что он
надолго уехал, не предупредив никого. А сейчас вот ни с того, ни с чего
свалился, но уже поправляется, скоро все будет в полном порядке. Обещает и
снова извиняется. Я кладу трубку после долгой беседы и оборачиваюсь к
внимавшим мне стенам пустой однокомнатной квартирки на окраине города: вот,
видите, он и позвонил. Я знал, что позвонит, он не мог не напомнить о себе,
как же иначе. Надо предупредить Веру, я звоню ей, голос мой срывается,
наталкиваясь на стену, и замирает. Как, ты мне не веришь, но почему. И она
молчит, не зная, что ответить на мой вопрос....
Серый камень с выбитыми буквами. Я уже не плачу, но по-прежнему не
могу смотреть на фотографа, он что-то говорит, просит о чем-то, кажется,
чтобы ближе подошли друг к другу, не вмещаемся в кадр. Я плохо понимаю его,
что значит, не вмещаемся в кадр, мог бы отойти подальше.... Кто-то шепчет
мне на ухо простые слова. Я пытаюсь не слушать, я готов заткнуть уши, но
нельзя, и потому я просто не слушаю того, кто говорит мне простые слова....
А потом... память изменяет мне, я вижу, я слышу простые слова, слова,
которые все же сумели настичь меня....
И боль, и страдание и спуск вниз, вниз, к холоду, к ледяной непогоде,
к покрытому торосами океану, в воды которого я падаю, падаю, в ветре,
пронизывающем насквозь, несущем снежную крупу и колко бросающему ее мне в
лицо.
Холод безысходности. Одинаковый для всех.
Я приседаю и начинаю медленно собирать рассыпавшиеся бумаги. Боль
утихает, уступает, отходит, но кто знает, когда она затихнет окончательно.
Вера нагибается вместе со мной.
Я отдал все собранное ей, и она перевязала той же ленточной, - узел
распутывался так просто, - и положила на угол серванта.
- Я не помню... когда это началось? - Мой... - я так и не договорил.
- Наверное, той весной. Может, чуть позже.
- Да, весной случаются... обострения, - произнес я как можно более
отстраненно.
- Весной случается многое.... Мы познакомились и сыграли свадьбу тоже
весной.
- Я помню. Моим свидетелем был Андрей.
- Кроме него и Нины никого и не было. Твои родители не пришли, моих у
меня не было никогда.... Может, поэтому твои так и не дали согласия на
брак.
- Он тоже был против. Но все же пришел.
- Андрей был твоим лучшим другом. Единственным, - устало сказала
она. - Я никогда не осмеливалась занять его место... при его жизни. Но...