"Кирилл Берендеев. В четырех стенах" - читать интересную книгу автора

необъятной нашей державы рвутся в Третий Рим, то смело можно изучать и
географию моды и, так сказать, время ее запаздывания по регионам, в
сравнении с эталоном - Москвой. Интересно было бы сопоставить мои
наблюдения, с твоими. Если ты, конечно, заинтересуешься этой проблемой
настолько, чтобы выйти на улицу с единственной целью - наблюдать за
прекрасным полом. Я знаю, ты занятой человек, но все же, если вдруг
выкроишь времечко...".
Впрочем, об этом лучше не напоминать. Он перевернул лист, сожалея,
что, как бы он ни старался и не мельчил, места для всего, передуманного и
вспомненного за ночь, оставалось слишком мало. Но ведь он перед этим
отрезал дюйм.
"Но самое интересное заключается в том, что наиболее консервативная
часть населения - перешагнувшая пенсионный порог - тоже начинает изменять
освященной веками традиции. Меня это порой просто поражает, хотя...
пожалуй, не настолько, как я выразился поначалу, логически я мог бы
объяснить и этот феномен, но объяснения это одно, а неожиданная встреча с
женщиной, чьи волосы уже давно покрыла седина, и, тем не менее, облаченной
в знакомые узкие джинсы и молодежную майку с дурацкой надписью на
английском, обычно, названием футбольной или хоккейной команды, вот такая
встреча - это совсем другое. Это производит неизгладимое впечатление.
"А логически... сам знаешь, не одно поколение нашей страны было
воспитано принципом: будь таким, как все; и я снова могу говорить, о том,
что он вошел в наше восприятие на уровне подсознания. Этим удачно
пользуются, к примеру, рекламные компании, продвигающие на рынок тот или
иной товар. И ничего удивительного, что мы привыкшие и не противящиеся,
готовы согласится со всем, что нам возгласят средства массовой информации,
согласимся, несмотря на порой очевидную бессмыслицу, на лживость сообщения,
даже понимая бессмысленность и лживость, мы все равно буквально принуждены
согласиться с ним. И соглашаемся, понимая, что за этим последует,
соглашаемся, старательно игнорируя свой внутренний голос. И лишь потом,
когда те же средства массовой информации доведут до нашего сведения, сколь
лживы и глупы были их собственные недавние репортажи, лишь тогда мы поверим
нашему я. Мы слишком часто соглашаемся, Виталий, ты, должно быть, заметил
это. Особенно в последние годы. Соглашаемся, порой с неохотой, буквально по
принуждению, забывая, что когда-то считали, будто у каждого из нас есть
право выбора, дарованное, как мы снова соглашаемся, теми, кто не оставляет
нам шанса воспользоваться им".
Он хотел зачеркнуть последнюю строчку, слишком уж она выдавала его
чувства. Но рука не поднялась. Да и письмо - оно не должно быть грязным. И
потом, ему очень хотелось закончить мысль.
"Но чаще всего нам приходится выбирать - если нам все же даровано
такое право - между чем-то очевидным: очень плохим, но неизвестным, и
просто плохим, но уже привычным и потому кажущимся - опять не по нашей
воле? - почти домашним. Почти всегда заранее известен результат такого
выбора, хотя случаются забавные казусы, всего ведь не предусмотришь".
Лист неумолимо подходил к концу, пора бы и закругляться.
"И то, что женщины стали надевать брюки - есть тоже своего рода
протест. Быть может, я утрирую, преувеличиваю, Бог знает, тебе виднее, но я
всегда считал, едва впервые увидел, что таким способом пенсионерки
Новолужска, да и Москвы, наверное, тоже, напоминают о себе, просто