"Николай Бердяев. Миросозерцание Достоевского" - читать интересную книгу автора

совершенством дает художественное благообразие ставших форм жизни. Как для
художника становящегося, для Достоевского оказывается недостижимым это
художественное благообразие. Художество Толстого есть Аполлоново искусство.
Художество Достоевского - Дионисово искусство. И еще в одном отношении
замечательно соотношение Толстого и Достоевского. Толстой всю жизнь искал
Бога, как ищет его язычник, природный человек, от Бога в естестве своем
далекий. Его мысль была занята теологией, и он был очень плохой теолог.
Достоевского мучит не столько тема о Боге, сколько тема о человеке и его
судьбе, его мучит загадка человеческого духа. Его мысль занята
антропологией, а не теологией. Он не как язычник, не как природный человек
решает тему о Боге, а как христианин, как духовный человек решает тему о
человеке. Поистине, вопрос о Боге - человеческий вопрос. Вопрос же о
человеке - божественный вопрос, и, быть может, тайна Божья лучше
раскрывается через тайну человеческую, чем через природное обращение к Богу
вне человека. Достоевский не теолог, но к живому Богу он был ближе, чем
Толстой. Бог раскрывается ему в судьбе человека. Быть может, следует быть
поменьше теологом и побольше антропологом.

Был ли Достоевский реалистом? Прежде чем решать этот вопрос, нужно
знать, может ли вообще великое и подлинное искусство быть реалистическим.
Сам Достоевский иногда любил себя называть реалистом и считал реализм свой -
реализмом действительной жизни. Конечно, он никогда не был реалистом в том
смысле, в каком наша традиционная критика утверждала у нас существование
реалистической школы Гоголя. Такого реализма вообще не существует, менее
всего им был Гоголь и, уж конечно, не был им Достоевский. Всякое подлинное
искусство символично, - оно есть мост между двумя мирами, оно ознаменовывает
более глубокую действительность, которая и есть подлинная реальность. Эта
реальная действительность может быть художественно выражена лишь в символах,
она не может быть непосредственно реально явлена в искусстве. Искусство
никогда не отражает эмпирической действительности, оно всегда проникает в
иной мир, но этот иной мир доступен искусству лишь в символическом
отображении. Искусство Достоевского все - о глубочайшей духовной
действительности, о метафизической реальности, оно менее всего занято
эмпирическим бытом. Конструкция романов Достоевского менее всего напоминает
так называемый "реалистический" роман. Сквозь внешнюю фабулу, напоминающую
неправдоподобные уголовные романы, просвечивает иная реальность. Не
реальность эмпирического, внешнего быта, жизненного уклада, не реальность
почвенных типов реальны у Достоевского. Реальна у него духовная глубина
человека, реальна судьба человеческого духа. Реально отношение человека и
Бога, человека и дьявола, реальны у него идеи, которыми живет человек. Те
раздвоения человеческого духа, которые составляют глубочайшую тему романов
Достоевского, не поддаются реалистической трактовке. Потрясающе гениальная
обрисовка отношений между Иваном Карамазовым и Смердяковым, через которые
открываются два "я" самого Ивана, не может быть названа "реалистической". И
еще менее реалистичны отношения Ивана и черта. Достоевский не может быть
назван реалистом и в смысле психологического реализма. Он не психолог, он -
пневматолог и метафизик-символист. За жизнью сознательной у него всегда
скрыта жизнь подсознательная, и с нею связаны вещие предчувствия. Людей
связывают не только те отношения и узы, которые видны при дневном свете
сознания. Существуют более таинственные отношения и узы, уходящие в глубину