"Олесь Бенюх. Гибель 'Эстонии' " - читать интересную книгу автораблагопристойное впечатление на всех этих полуграмотных, угрюмых,
неразговорчивых мужланов. А его и допустили-то на эту вечеринку (как он потом узнал - прощальный прием) только из-за нее. Руфину знали. Она привезла два тайных послания: от младшего Ротшильда (по английской ветви) и от Джорджа Кэтлетта Маршалла. Внешне она была весьма ординарна. Ничем не примечательное лицо, небрежная стрижка, стандартная одежда. Однако, Кан Юай, дока, весьма поднаторевший в безошибочной оценке женских достоинств, в первую же встречу был восхищен её грудью ("Без бюстгальтера, это видно, и не желе, а крупный слиток радости и соски рвутся наружу сквозь платье") и ногами ("Упругие, сильные и растут прямо из подмышек"). И неукротимой и рациональной энергией, и поистине мужским умом. Он неизменно посмеивался над мужчинами, которые предпочитали глупышек. Даже проституток. "Лучше с умным потерять, чем с дураком найти". А он - он покорил её необычной красотой и изысканной, почти неземной лаской, от которой она за ночь умирала множество раз. Она никогда не знала других мужчин, была ревнива до безумия и частенько на ложе любви наизусть читала строки из Книги Песни Песней Соломона: "Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою; ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы её - стрелы огненные; она - пламень весьма сильный..." Кан Юай смотрел на убегавшую вдаль морскую темь, кое-где вспоротую золотистыми каплями судовых огней. Да, Руфина была верной женой. Но ведь и он, пока она была жива, не дотронулся ни до единой сторонней женщины. Теперь... теперь другое дело. Хотя со всеми этими пассиями, со всеми их ухищрениями и невероятными сексуальными выкрутасами он никогда не мог избавиться от гнетущего ощущения холодного, смертельного одиночества. жизни неизбежен. Так стоит ли бояться неизбежного? Гаснут и звезды, гибнут и целые цивилизации. Что в общем сонмище бегов в небытие смерть одного человека? Который к тому же не верит ни в какую реинкарнацию? Но когда вокруг тебя, живого, абсолютный вакуум, заполненный ничтожным суррогатом всего сущего, постепенно с годами начинает одолевать ощущение тотальной никчемности продолжения поединка с распадом, который начинается в самый момент зачатия. Не проигрыша, нет, а именно никчемности, бесполезности, тщетности. - Человечество живет великой силой инерции, - услышал он из далекого далека приглушенный вечностью голос Руфи. - Инерции, сообщенной людям Богом. И пока эта сила не истает, люди будут из кожи лезть вон в "крысиной гонке", дьявольской погоне за богатством и успехом. Не останавливайся, мой принц, мой сладкий, мой навсегда! "Инерция - вздохнул Кан Юай, поднимаясь из кресла и направляясь к дому по маленькой боковой дорожке. Телохранители бесшумными тенями двинулись за ним, скрываясь в кустах и за деревьями - нарушение приказа об абсолютной интимности сокровенных вечерних раздумий влекло за собой мгновенное увольнение. - Руфина верила в своего Бога. Но продолжателя её рода он ей не дал. Хотя она и умоляла его об этом. Смешно. Как будто у него только и дел было, чтобы заниматься просьбами миллионов молящихся попрошаек... Инерция. Что-то в этой мысли разумное есть". Поднявшись в кабинет, он долго листал многостраничный конфиденциальный доклад президента токийского филиала его банка. Игра на понижение курса японской иены, в которую были вовлечены филиалы в Лос-Анджелесе, Дортмунде, |
|
|