"Александр Бенуа. Жизнь художника (Воспоминания, Том 1) " - читать интересную книгу автора

Из рассказов папы о своем прошлом меня особенно пленили те, что
касались его пребывания в Италии и, в частности, в Орвието, где он со своими
двумя закадычными друзьями Рязановым и Кракау провел два года, посвятив их
целиком изучению того дивного архитектурного памятника, которым с таким
правом гордится этот небольшой, живописно на скале расположенный городок
"папской области". С утра до вечера они проводили за работой, обмеривая и
зачерчивая каждую деталь Собора - для чего, с разрешения Св. Отца, были
построены специально для них леса. Не желая оставаться в долгу перед таким
одолжением, русские архитекторы, собственноручно и на свой счет, вымыли
губками весь Собор, в том числе и мозаичные картины в его тимпанах и
совершенно заросшие грязью тончайшие барельефы фасада. В память этого
подвига была выбита медаль, изображающая с одной стороны Собор, с другой
же - носящая надпись с упоминанием всех трех добровольных реставраторов.
Кроме того, каждый из них получил тогда же из папской халкографии по
огромному, роскошно переплетенному, тому гравюр Пиранези. Через несколько
лет результаты изучения Собора были изданы во Франции и до сих пор "увраж"
этот считается образцовым для ознакомления с архитектурой Орвиетского
собора.
Но не так история "подвига" трех друзей занимала меня в папином
рассказе, как его воспоминания бытового характера а также всевозможные
встречи и анекдоты. Папочка сохранил поразительно отчетливую память о тех
счастливых годах, когда он с друзьями наслаждался красотами благодатного
края и с энтузиазмом изучал разбросанные по нем создания человеческого
гения, мечтая о великих делах, которые и он надеялся совершить по
возвращении на родину. Надо при этом заметить, что, хотя все трое и получили
воспитание в строго классическом духе (свою большую золотую медаль папа
получил за проект биржи, "соответствовавший во всем идеалам античности"),
однако, оказавшись в Риме, они (и в особенности мой отец), подверглись
воздействию тех идей, которыми была тогда насыщена вся атмосфера Вечного
города. Это было время, когда благочестивый Овербэк еще продолжал свою
проповедь возвращения к средневековой чистоте, когда молодые живописцы
обращали большое внимание на Беато Анжелико, Пинтуриккио и Перуджино, нежели
на Рафаэля, когда особенным почетом стала пользоваться архитектура
"романского" и готического стилей и когда особенно презиралось искусство
барокко с Бернини во главе. Если выбор моего отца пал именно на Орвието, то
это потому, что там возвышался один из самых замечательных памятников
итальянской готики. Хотя мой отец и предпочел бы тогда же обратиться прямо к
более выдержанным примерам стрельчатого стиля во Франции, Германии или
Англии, однако регламент Академии требовал оставаться несколько лет именно в
Италии, поэтому, "faute de mieux", он с товарищами и принялись за изучение
Орвиетского собора. Утешением являлось то, что они верили в теорию, согласно
которой средневековая архитектура Италии имела много общего с древнерусской
архитектурой, а возрождение этой отечественной архитектуры они ставили себе
задачей по своем возвращении в Россию.
Атмосфера романтики наложила особый отпечаток на все пребывание отца в
Италии. Это был тот самый дух христианского Рима, отзвуки которого можно
найти в творчестве лучших художников и поэтов того времени, съезжавшихся в
Рим со всех концов Европы и ведших в стенах Вечного города обособленную
космополитическую жизнь. Многих из этих художников и писателей, в том числе
"самого" Овербэка, Моллера, Александра Иванова и Гоголя, отец мой знал