"Всеволод Бенигсен. Русский диптих" - читать интересную книгу автора

Биробиджана. Так ленинградский хирург Вайсберг, получив повестку, наотрез
отказался куда-то идти. К нему, как и полагалось по инструкции, за подписью
явились доблестные чекисты в компании с местным участковым. Они стали
названивать в дверь, требуя от хозяина не валять дурака, а поставить подпись
в принесенном ими документе. В ответ на звонки тихий хирург, прошедший всю
войну и спасший не одну сотню советских бойцов, достал немецкий трофейный
автомат марки "Шмайсер" и открыл огонь на поражение. Первой же очередью он
прошил входную дверь и ранил одного из сотрудников органов. Чекисты, видимо,
не ожидали подобного отпора и потому быстро ретировались за поддержкой.
Приехавшее подкрепление открыло встречный огонь, разнеся квартиру Вайсберга
в щепки. Самого Вайсберга арестовали и уже безо всякого "пзчфчщ" сослали в
Сибирь. Эта история произвела неприятный отзвук в интеллигентской среде.
Особо пугливые посчитали, что "пзчфчщ" подразумевает разгром квартиры, арест
и ссылку. Чтобы предотвратить нежелательные эксцессы, чекисты пометили
"пзчфчщ" детского поэта Губмана и тут же дали ему Сталинскую премию.
Интеллигенция впала в ступор, не зная, что дальше делать - бояться или не
бояться. Оказалось, что загадочное "пзчфчщ" может обернуться как ссылкой,
так и Сталинской премией. Решили, что это вроде какой-то дьявольской
лотереи: пан или пропал. Так или иначе, постепенно с "пзхфчщ" смирились. Тем
более что арестов по статье "пзчфчщ" пока не было, и даже получившие "черную
метку" Федоров-Гуревич со товарищи продолжали спокойно трудиться на благо
Родины, и не в тундре с кайлом в руке, а в теплых домашних кабинетах. Это
очень смущало начальство всех уровней, которое теперь потеряло всякие
ориентиры, не зная, как поступать с попавшими в список. В любое другое время
таких "списантов" уволили бы без объяснения причин. Выгнали бы из партии,
лишили бы членства в Союзе писателей, понизили в должности. Но после случая
с Губманом стало боязно. Пропесочишь такого на собрании, а он на следующий
день премию получит. Так тебя самого обвинят в политической близорукости.
Интеллигенция же, мгновенно уловив своим шестым чувством неуверенность
начальства, стала смелеть. Дошло до того, что профессор физики
Левин-Левинсон, руководитель экспериментальной лаборатории, пришел к
руководству НИИ и потребовал, чтобы ему срочно расширили штат и увеличили
государственную дотацию. На удивленный вопрос: "С чего это вдруг?",
Левин-Левинсон заявил, что у него боМГльшая часть сотрудников находятся в
списке "пзчфчщ".
- И что? - снова удивилось начальство.
Тут профессор развел руками и сокрушенно покачал головой:
- Ну, если вы, товарищи, не понимаете значения "пзчфчщ" и отказываетесь
следовать линии партии, то я могу только развести руками и вам
посочувствовать.
Перепуганные чиновники сразу удовлетворили все требования
Левина-Левинсона. И это был далеко не единичный случай. Список стал то ли
черной меткой, то ли охранной грамотой. В общем, что-то вроде проказы. С
одной стороны, ты как бы прокаженный и на тебя все смотрят искоса, а с
другой стороны - никому неохота с тобой связываться и потому ты можешь
требовать то, чего обычному здоровому человеку ни за что бы не дали.

* * *

Тем временем "пзхфчщ" уже уверенно шагал (шагала? шагало?) по стране. В