"Всеволод Бенигсен. Русский диптих" - читать интересную книгу автора

вперед ногами. Единственное, что его утешало, - не он один находился в
подвешенном состоянии. Тысячи следователей по всей стране сидели над
директивой (письмом, тайной депешой, секретной телеграммой) и ломали головы,
что надо сделать с евреями такого, чтобы не наломать дров. Конечно,
большинство из них склонялось к тому, что еврейскую интеллигенцию надо
расстрелять, а прочих евреев рассредоточить по лагерям, тем более что в
августе 52-го года было арестовано около сотни поэтов, членов так
называемого Еврейского антифашистского комитета (а самые известные так и
просто расстреляны), да и в самом министерстве безопасности время от времени
раскрывали "сионистские заговоры". Но одно дело получать конкретный приказ
арестовать и расстрелять, а другое - получать вот такой вот "пзхфчщ".
Расстреляешь, а потом окажется, что совсем не это имелось в виду. И тебя
самого к стенке.
Но это было полбеды. Здесь Колокольцев, как уже было сказано, был не
одинок. Вторая половина заключалась в том, что все упомянутые в "Правде"
"безродные космополиты" от искусствоведа Федорова-Гуревича до критика
Цветкова, как назло, попали в разработку именно к Колокольцеву как к
опытному и уже заслужившему доверие начальства следователю. Со дня на день
они должны были быть арестованы, но прежде надо было подготовить почву для
ареста. Схема была простой и обкатанной. Для начала нужно было собрать
внушительную папку доказательств заговора. То есть не бросать обвинения
прямо в лицо арестованным, а сначала получить (выбить) показания третьих
лиц. Стало быть, список арестованных предстояло автоматически расширить.
Колокольцев быстро выяснил, что все вышеуказанные лица часто собирались у
поэта Шнейдера, что серьезно облегчало задачу (раз собирались - значит,
готовили заговор). Шнейдер же близко дружил со своим некогда одноклассником,
драматургом Левенбуком, который в свое время уже отсидел за
контрреволюционную деятельность. Что было совсем замечательно - раз сидел,
значит, рыльце в пуху. Стало быть, надо было тянуть за Левенбука. Но все это
было как раз плевым делом. Как говорится, не впервой. Однако в дело
вмешалась чертова директива. Ведь теперь арестованных надо было не просто
раскидать по ГУЛАГу или расстрелять, а "пзхфчщ", причем, как говорила
директива, "в кратчайшие сроки". Колокольцев надеялся, что, может, "Правда"
сумеет что-то разъяснить, но вышедший через два дня номер не только ничего
не разъяснил, но и еще больше запутал.
"Полетят теперь головы", - думал Колокольцев, сидя в своем кабинете на
Лубянке и уставившись в текст директивы. Он сидел, обхватив свою голову
руками, словно боясь, что и его голова может сорваться и куда-то полететь.
Он в сотый раз пробежал глазами директиву, пытаясь выцепить
мало-мальский смысл, но пустое - текст не поддавался дешифровке.
"В кратчайшие сроки всех безродных космополитов надо пзхфчщ. Щывзщ даст
результаты грцбм. Однако в перспективе оцайц будем зцщкшх".
"Черт те что", - подумал Колокольцев.

* * *

Писатель Григорий Штормовой сидел на кухне у Антона Левенбука и
методично допивал литровую бутылку водки. Левенбук поначалу пытался "держать
темп", но вскоре безнадежно отстал и махнул рукой. К тому же ему было совсем
не до пьянки. Уже второй день он думал только о последних выпусках "Правды".