"Стивен Винсент Бене. Колокол поздний" - читать интересную книгу автора

избрать мне для восстановления здоровья иное место. Но коль скоро уповаешь
на врача, а врач уповает на сен-филипповы воды, изволь зевать два месяца в
отшельничестве, покуда не поправишься. Однако ж Вы будете получать от меня
длинные и, боюсь, довольно ные письма. Я не доставлю Вам новостей ни Бадена,
ни Экса - когда бы не купальни, Сен-Филипп ничем бы и не оазнился от дюжины
других белокаменных городков приятного здешнего побережия. Есть тут хорошая
гостиница - но вместе есть и плохая; пыльный, покусанный блохами нищий
обосновался на столь же пыльной, тесной площади; имеются здесь и почта, и
набережная, утыканная тощими липами и пальмами. С высоты при ясном небе
видима бывает Корсика, а Средиземное море блистает несравненной голубизной.
Все это, впрочем, довольно приятно, а уж ветерану Индийской кампании,
каковым является Ваш покорный слуга, жаловаться не пристало. Хорошее
обхождение встречаю я в Cheval Blanc* - или я не английский милорд? - да и
почтеннейший Гастон преданно мне служит. И все же, пока не сезон, эти
городки на водах уподобляются сонному царству, где галантные наши враги,
французы, умеют гноить себя лучше, нежели любая нация в целом свете.
Возможно ль, чтоб каждодневное прибытие тулонского дилижанса представало
волнующим событием? Однако ж, клянусь, оно волнует и меня, и весь
Сен-Филипп. Прогулки, воды, чтение Оссиана **, пикет с Гастоном - и, вопреки
всему тому, я нахожу себя полумертвым...
______________
* "Белая лошадь" (франц.) - название гостиницы.
** Оссиан - легендарный поэт-воин, герой кельтского эпоса. В Европе
это имя стало известным в 1762 году, когда шотландский поэт Макферсон
"открыл" и опубликовал поэмы Оссиана, будто бы переведенные с гэльских
оригиналов III века. В действительности эти произведения, хотя и основанные
частично на настоящих гэльских балладах, представляли собой сочинения самого
Макферсона и изобиловали заимствованиями из Гомера, Мильтона и Библии.

...Вы, верно, скажете с улыбкой: "Любезный братец, Вы стяжали себе
лавры исследователя человеческой натуры. Так ли уж нечего исследовать в
Сен-Филиппе - будь то общество, будь то характер?" Любезная сестра, всей
душой стремлюсь к этой цели, но пока почти без успеха. Беседую с доктором -
и вижу человека добродетельного, но неотесанного; беседую с кюре - и он
добродетелен, но вместе и тупоумен. Пытал я счастье и в обществе на вода,
начав с мосье маркиза де ла Перседрагона, дворянина в пятнадцатом колене,
который ничем бы не был примечателен кабы не грязные манжеты да угрюмое
любопытство к моей печени, и кончая миссис Макгрегор Дженкинс, достойнейшей
краснолицей леди, чей разговор являет собой канонаду из имен герцогов и
герцогинь. Впрочем, сказать по чести кресло в саду и том Оссиана всякого из
них мне заменят с лихвою, пусть даже от этого прослыву я нелюдимом. Любой
подлец, будь он остроумен, показался бы мне сущим подарком судьбы, но
найдется ли таковой в Сен-Филиппе? Полагаю, что едва ли. Как бы то ни было,
из-за общей моей ослабленности ежеутренний приход Гастона, доставляющего мне
целый ворох деревенских сплетен, несказанно оживляет меня. "До чего же может
довести себя человек, - скажете Вы, - некогда служивший с Эйром Кутом*, и,
ежели бы не превратности фортуны, не говоря уже о кучке гнуснейших
интриганов..." (Здесь опущен длинный пассаж, касающийся службы генерала
Эсткорта в Восточной Индии и его личного неблагоприятного мнения об Уоррене
Гастингсе **.)...Однако ж в пятьдесят лет всяк - дурак либо философ. Но если