"Жюльетта Бенцони. Короли и королевы. Трагедии любви " - читать интересную книгу автора

наконец, мужу. - Говорят, народ обуяло какое-то неистовство. Он кричит и
бушует... Останься со мной...
Ментесоуфис рассмеялся и заключил супругу в объятия.
- Не тревожься, моя нежная лань, ничего не случиться. Народ уже давно
приобрел эту дурную привычку - волноваться. Пусть люди наорутся вдоволь. Я
не могу, как боязливое дитя, остаться дома, когда мой народ чем-то
недоволен. Ты бы по праву тогда презирала меня, а я бы хотел сохранить твое
уважение.
- Я люблю тебя, ты знаешь, как я люблю тебя... Что нам народ? Какое
нам, в сущности, дело до всего, кроме нас с тобой.
Нежно, но настойчиво высвободился фараон из ее объятий. В дверях
возникла внушительная фигура Сендьи.
- Все готово, фараон, - произнес он. - Твоя свита ожидает тебя, и я
готов сопровождать тебя в храм.
Нитокрис подбежала к нему и заломила руки.
- Обещаешь мне, Сендьи, охранять царя? Я умираю от страха сегодня и
очень не хочу, чтобы он покидал меня.
Узкие губы наместника с юга презрительно скривились.
- Фараон не должен дрожать и, как боязливая жена, скрываться за стенами
своего дворца, когда народ гневается.
- Я сказал то же самое, - хладнокровно промолвил молодой царь. - А
теперь, Сендьи, пойдем. Я хочу поскорее вернуться, дабы успокоить ее.
Ментесоуфис высвободился из объятий Нитокрис и вместе с Сендьи
стремительно вышел. Нитокрис едва не лишилась сознания от разъяренных криков
и диких воплей. Ужас охватил ее, сдавил горло, руки бессильно повисли. Она
ощутила, что не увидит своего мужа никогда. Это окончательно и неизбежно.
Беспощадное солнце, до трещин иссушающее землю, нависло над глиняными
хижинами на берегу Нила и опаляло террасы храма богини-львицы Сехмет.
Казалось, ярость толпы нарастала по мере увеличения жары. Бронзовые ворота
дворца распахнулись и чудовищный шум поглотил все. Нитокрис сжала обеими
руками голову, чтобы ничего не слышать. Когда она отняла их, до нее уже
доносился тяжелый ропот, похожий на шум отступающего моря. Но это не
успокоило ее, а лишь подтвердило опасения.
Юная царица спокойно выслушала весть о том, что ее возлюбленный супруг
был убит, как только покинул дворец и оказался перед разбушевавшейся толпой.
Видимо, в наказание за это преступление египтянам было ниспослано
великое безмолвие, как будто бы страна желала впасть в забвение до тех пор,
пока столь гнусное деяние, как убийство фараона, возлюбленного сына Ра, не
поблекнет со временем. Нитокрис, которая восседала на троне единовластной и
одинокой владычицей, тоже хранила молчание - неподвижный и недоступный идол,
согбенный под бременем короны двух стран. Лишь ее глаза были живы - она
прислушивалась к таинственным голосам своей души.
Величие, подобающее царице, скрывало отчаявшуюся женщину от внешнего
мира. Нитокрис хорошо знала, что народ не ответствен за произошедшее и
виновных следует искать выше. Она искала и постепенно, шаг за шагом,
приблизилась к своей цели. Однажды ночью к ее ногам бросился молодой жрец из
храма Ра, дабы облегчить свою совесть и поведать тайну, которую он
подслушал.
Хотя эта тайна потрясла ее до глубины души, молодой жрец ничего не смог
прочесть на ее неподвижном лице. После того как она пообещала не выдавать