"Жюльетта Бенцони. Гордая американка ("Женщины средиземноморского экспресса" #2) " - читать интересную книгу автора

глаза с труднопередаваемым выражением. Как в профессиональной деятельности,
так и в политике ему не было равных. Что до седины, уже появившейся в его
шатеновой шевелюре, то она, с точки зрения Александры, только добавляла
шарма этой "замечательной личности", как она именовала супруга. Внимание,
которые уделял с первой же их встречи па балу в Нью-Йорке самый завидный
холостяк штата блистательной мисс Форбс, всполошило всех матушек с дочерьми
на выданье. Языки не знали удержу, изощряясь в домыслах: говорили даже о
"филадельфийской Золушке", что было одновременно далеко от
доброжелательности и от истины, поскольку состояние Форбсов, пусть и не
дотягивающее до богатства Каррингтонов, все же было немалым, а их
происхождение - отнюдь не постыдным.
Семейство это, сколотившее состояние кораблестроением и сельским
хозяйством, было одним из наиболее зажиточных в Пенсильвании. Клан Форбсов
был известен в Абердиншире уже в XIII веке, тогда как слава Каррингтонов
зародилась лишь в XVIII, выйдя из шотландских туманов и шведских снегов.
Вывод напрашивался сам собой: по "благородству" происхождения Александра
обогнала претендента на ее руку, как ни старались вдовствующие кумушки с
Парк-авеню преуменьшить значение этого факта. Помимо прочего, у нее имелся
особый статус, пользовавшийся всеобщим уважением: "дочь Свободы". Он
подразумевал, что ее предок 4 сентября 1776 года поставил свою подпись под
Декларацией независимости вслед за Джорджем Вашингтоном, Томасом
Джефферсоном и всеми теми, кто поднял флаг восстания против англичан.
Филадельфия на протяжении десяти лет оставалась столицей юных Соединенных
Штатов, не то, что Нью-Йорк, никогда не бывший столичным городом.
Наделенная несравненной красотой, острым умом и начитанностью,
Александра могла выйти замуж исключительно за человека, не только способного
удовлетворить все ее капризы, но и претендующего на место в первых рядах
общественной иерархии. Ее совершенно не пугала перспектива сделаться в один
прекрасный день Первой Леди Соединенных Штатов - напротив, она заранее
мечтала, как обоснуется в Белом Доме.
Достаточно было одного взгляда, чтобы девушка, осаждаемая поклонниками,
остановила свой выбор на этом блестящем законнике. Она находила его гораздо
более привлекательным и, естественно, неизмеримо более светским, нежели
молодые спортсмены-миллиардеры, крутившиеся вокруг нее, или лысеющие
интеллектуалы, чьи выступления она посещала и чьи мокрые ладони пожимала,
подходя с поздравлениями. Ее избраннику могут когда-нибудь воздвигнуть
монумент! Ей совсем нетрудно было определить, что этот человек находится на
взлете.
Сперва она затеяла с ним довольно-таки безжалостную игру, однако ей
хватило тонкости, чтобы не переборщить и не отпугнуть его. Каррингтон внушал
ей восхищение; как это часто случается с девушками, она убедила себя, что
влюблена и что жизнь ее пойдет насмарку, если она не свяжет ее с этим
великолепным человеком.
Он же, ослепленный восхитительной блондинкой, ее обаянием, живостью и
безграничной женственностью, нуждался лишь в небольшом толчке; не обращая
внимания на предостережения престарелой матушки, находившей девушку слишком
блестящей и светской, и на сомнения Форбсов, считавших жениха староватым для
юной невесты, молодые сочетались браком 20 октября 1901 года в Филадельфии,
в чудесном старом особняке на Каштановой улице, где выросла мисс Форбс.
Она торжествовала: ее самолюбие было удовлетворено. Увешанная