"Жюльетта Бенцони. Гордая американка ("Женщины средиземноморского экспресса" #2) " - читать интересную книгу автора

Лоншам в платье цвета бенгальских лилий на подкладке из тафты и в бархатной
шляпе-болеро на безупречно причесанных волосах; на шляпе красовался пучок
белых лилий и фиалок, дополненный вуалью. Столь же легкомысленный зонтик с
рюшечками и букетик на корсаже дополняли ее на сей раз весьма удачный
туалет. Александра искренне поздравила тетушку, на что получила ответ:
"Месье Риво полагает, что яркие цвета - это ересь, когда человек уже не
молод и волосы его начинают седеть". Одно было несомненно: тетя Эмити
получает массу удовольствия в обществе нового приятеля. Помимо спиритических
сеансов, которые они усердно посещали, они осмелились заглянуть даже в
Институт физики; кроме этого, месье Риво водил американку в лучшие рестораны
и кабаре; ей удалось вторично побывать в "Максиме", который произвел на нее
на сей раз еще более сильное впечатление. Их видели катающимися на коньках в
"Ледяном дворце", где мисс Форбс творила чудеса, в театре "Шатле", где ее
изрядно позабавили приключения некоего Лавареда, отправившегося вокруг света
без копейки в кармане, в Зимнем цирке, где они аплодировали клоуну Футиту, в
"Фоли-Бержер", где они любовались танцами Каролины Отеро, и даже в гиньоле
на Елисейских полях и в красочных кабачках в Сен-Клу и Сюресне.
В этот вечер, завидя Александру, подпертая подушками, мисс Форбс
улыбнулась племяннице, протянула ей коробку с шоколадками, которую та
отвергла, и сняла очки, чтобы лучше ее разглядеть. Книга, из-за которой мисс
Форбс была вооружена очками, лежала раскрытой у нее на одеяле. Она
называлась "У истоков счастья" и принадлежала перу польского поэта Генрика
Сенкевича; французский перевод произведения был недавно выполнен Ордегой.
Название, объяснявшее состояние души тетушки, заставило Александру
улыбнуться.
- Очередной неудавшийся вечер? - ехидно спросила мисс Форбс. - Что-то
ты сияешь далеко не так сильно, как перед уходом.
- Ничего особенного. Просто я немного утомилась...
- Если хочешь знать мое мнение, все эти званые ужины и балы не
способствуют тому, чтобы сохранять форму.
- Странные речи! Жизнь, которую я веду здесь, нисколько не отличается
от нью-йоркской. Там я появляюсь в свете не меньше, если не больше.
- Но здесь ты гораздо больше веселишься. Почему вы перенесли поездку в
Голландию? Когда вы, наконец, решитесь, все тюльпаны уже завянут.
- Как-то не хочется ехать. Элейн Орсеоло тоже туда не рвется. Говорит,
что в Венеции ей и так хватает каналов. И потом, вам прекрасно известно, что
я жду Джонатана!
- У тебя есть от него новости?
- Пока нет. Возможно, к моменту прихода моего письма он еще не
возвратился из поездки.
- Не исключено. И все же парижская весна, как она ни прекрасна,
действует на тебя... изнуряюще. Почему бы тебе не съездить со мной на
несколько дней в Кан? Майский Лазурный берег - это настоящий букет чудесных
цветов! Оставишь записку Джонатану...
- Вы уезжаете в Кан? Вы ничего не говорили мне об этом!
- Раньше для этого не было никаких оснований, но сегодня - другое дело.
Я только что узнала, что там собирается дать несколько сеансов великая
итальянка-медиум Эузапия Палладино. Такой счастливый случай я ни за что не
хочу пропустить. Решено: я проведу неделю-другую на юге Франции.
- Одна?