"Жюльетта Бенцони. Гордая американка ("Женщины средиземноморского экспресса" #2) " - читать интересную книгу автора

назад в Соединенные Штаты. Конечно, она не могла позволить тетушке Эмити
самостоятельно предаваться ее безумным начинаниям, тем более, что та попала
во власть Риво, который, в свете ее нового опыта, казался ей чрезвычайно
подозрительным субъектом.
Оказавшись у себя в номере, она рухнула лицом вниз на постель и
разразилась бурными рыданиями. Это были слезы гнева, к которым добавлялся
стыд за ту сладострастную дрожь, которая сотрясала ее, когда она находилась
в объятиях Фонсома. Ее тело предало ее, хотя всего лишь на короткое
мгновение, и она замирала от ужаса, представляя себе, что могло бы
произойти, если бы она позволила этому совратителю дальнейшие вольности...
Впрочем, она предусмотрительно избежала мыслей о предосудительном
наслаждении, которое могла бы при этом испытать.
Наплакавшись вволю, она встала и прошла в ванную, где зеркала явили ей
настолько плачевное зрелище, что она от неожиданности вскрикнула: шляпка
сидела у нее на голове набекрень, длинные пряди свисали на опухшее лицо, а
чудесное платьице, недавно свежее, как весеннее утро, превратилось в тряпку.
Она сорвала с себя все это, бросила в угол и, умывшись холодной водой, стала
энергично расчесывать волосы. Затем, завернувшись в просторный шелковый
пеньюар, белый, как снег, она вернулась в гостиную, где чья-то заботливая
рука уже оставила на столике рюмку коньяку. Рядом стояла хрустальная ваза с
бледными розами, к которым прилагалась записка.
Александра увидела этот квадратик бумаги не сразу, поскольку его
загораживал от нее цветок. Лишь сделав первый глоток ароматного коньяка, она
заметила записку. Тогда, отставив рюмку, она схватила ее с радостным
возгласом и подбежала к окну, чтобы, усевшись в кресло, с толком прочесть
послание. Действительно, то было письмо Джонатана, спасительная весточка,
которой она дожидалась столь долго. Не иначе, Господь милостив к детям
своим, умеющим вступать в бой с соблазнами!
Увы, улыбка, озарявшая ее личико, пока она вскрывала конверт яшмовым
ножиком, погасла, стоило ей пробежать глазами первые строчки. Лаконичным
стилем, выдававшим раздражение, судья Каррингтон сообщал, что не только не
испытывает ни малейшего желания пересекать Атлантику, но и ждет, что супруга
проделает обратный путь первым же пароходом.
"Мы не договаривались, что вы будете отсутствовать столь долго. Со
времени вашего отъезда скоро минет два месяца. Смею надеяться, что вы успели
совершить ваше паломничество в прошлое, а также прочесать все мыслимые
пошивочные, модные и ювелирные заведения. Мысль о том, чтобы провести июль в
Венеции, я считаю неразумным капризом. Это нездоровый город, запомнившийся
мне своим зловонием и черной водой каналов. К тому же вас ждет не дождется
Делия: она хочет, чтобы вы помогли ей в выборе подвенечного платья для нее и
платьев для подруг невесты. Наконец, никто не поймет вас, если вы не
вернетесь к началу сезона в Ньюпорте, особенно к Большой регате..."
Далее следовало еще полстраницы столь же серьезных доводов, отмеченных
американским здравым смыслом; все они только и могли, что вызвать гнев у
молодой женщины, привыкшей поступать по своему усмотрению и слишком
избалованной, чтобы не считать свои капризы главным в жизни законом.
Александра несколько раз подряд перечитала эти несколько листков,
покрытых крупным уверенным почерком супруга, отказываясь взять в толк, что
же стряслось с Джонатаном. Начало сезона в Ньюпорте никак не могло сойти за
вескую причину для возвращения, не говоря уже о платье Делии. Та была