"Жюльетта Бенцони. Чужой ("На тринадцати ветрах" #3) " - читать интересную книгу автора

приехать на улицу Патерностер.
На полу, натертом до блеска, были расстелены цветные ковры, защищавшие
ноги от холода красных каменных плит. У камина, где тлели угли,
распространяя горьковатый запах, слегка смягченный благоуханием пучков
травы, подбрасываемых время от времени в огонь, стоял круглый стол, накрытый
белой скатертью, на которой красовались приборы, посуда из белого и синего
фаянса и сверкали стаканы, располагаясь вокруг букета осенних листьев. Стены
столовой были обшиты дубовыми панелями, на которых висели гравюры с видами
моря и сценами охоты, на полочках были расставлены оловянные кувшины для
виски. На полке камина среди оловянных резных тарелок стояли подсвечники со
свечами, отбрасывая золотистый свет на накрытый стол, возле которого
суетилась служанка, внося необходимые изменения в связи с прибытием
неожиданного гостя. Вокруг стола располагались кресла, обитые кожей, такие
же, как вокруг другого стола, на котором лежало начатое вязанье, несколько
книг и альбомов в потускневших кожаных переплетах. Это была женская часть
"приемной", типично британской, или английской, где целая семья могла
чувствовать себя очень уютно. Толстые красные шторы на окнах полностью
отгораживали этот зал от холода и сырости, царивших на улице.
Как только гости уселись за столом, Маргарет Бакстер наполнила их
стаканы добрым старым виски, налила себе тоже большую порцию и, подняв свой
бокал, провозгласила дрожащим голосом:
- Добро пожаловать нашему путешественнику, прибывшему из-за океана!
Добро пожаловать и тому, кто пришел к нам как друг! Этот дом и я сама всегда
рады принять вас и видеть у себя почаще!
Лицо шотландки, освещенное доброй улыбкой, произносившей слова
приветствия, потеряло всю свою строгость. В глазах засветились искорки.
Мужчины встали, чтобы ответить на этот тост, как того требовали традиции,
потом снова сели и принялись за куриный бульон с луком-пореем и черносливом
по шотландскому рецепту, который служанка принесла в большой супнице,
расписанной голубыми цветами.
Сказать, что Тремэну понравилась стряпня хозяйки, было бы слишком: она
очень отличалась от той, что готовила Клеманс Белек, царившая на кухне
Тринадцати Ветров. Но он был голоден, а блюда не отличались большой
изысканностью да к тому же сопровождались добрым вином, которое вызревало
где-то в дальних уголках Борделе. Ему особенно понравился пирог с кленовым
сиропом, который, очевидно, прибыл из самого Квебека, и вкус его,
напомнивший далекое детство, вызвал у него даже слезы. В тот период
моральной подавленности такое чистосердечное гостеприимство, столь
неожиданное в ненавистной стране, пролило бальзам на его душу. Поэтому он от
души выразил свое восхищение и пообещал еще раз приехать на Патерностер-Роуд
и провести здесь несколько дней, прежде чем отправиться домой, закончив свою
тяжкую миссию в этой стране. В конце концов, завязав дружбу с вдовой
издателя, он отнюдь не нарушал свою клятву ненависти ко всему английскому,
ибо Маргарет была шотландкой, а это все меняло...
Час спустя немного подвыпивший - хотя двое других мало чем от него
отличались! - Тремэн устроился на мягких подушках почтовой кареты,
выкрашенной в черный и красный цвета и запряженной четверкой пышущих огнем
лошадей. На облучке сидел какой-то гном в парике и цилиндре с кокардой.
- Не обращайте на меня внимания и постарайтесь немного поспать, -
проговорил этот карлик.- Вы будете у своих друзей к завтраку, или меня не