"Жюльетта Бенцони. Чужой ("На тринадцати ветрах" #3) " - читать интересную книгу автора

взглянув на свои часы почерневшего серебра, - но я пока не волнуюсь: в
последний раз, когда я возвращался из Голландии, я пробыл здесь пять часов
двенадцать минут. Надо просто запастись терпением.
- Вы находите это нормальным? Но я тороплюсь. Очень тороплюсь!
- Люди всегда слишком спешат, но это бесполезно. Молитесь! И время
пойдет быстрее.
Тремэн пожал плечами и отодвинулся. Ему не улыбалось общение с этим
набожным человеком, хотя время некуда было девать. И он с радостью увидел
входящего в зал ожидания канадца. Этот, по крайней мере, был ему симпатичен!
Он подвинулся, уступая ему место, заметив, что его "допрос" длился недолго.
- О, я здесь завсегдатай, - сказал канадец, улыбаясь. - Это уже мой
двенадцатый приезд сюда. Каждую осень я приезжаю в Лондон с грузом китового
жира, мехов и строительного леса. Военно-морской флот очень нуждается во
всем этом, ведь строится много новых кораблей. А с 1770 года мы можем
свободно ввозить лес в Англию. Я здесь провожу зиму, закупаю английские,
голландские и французские товары, когда это возможно, а весной отправляюсь в
Квебек, чтобы попасть туда к таянию льдов.
Он достал из кармана свою трубку, молча набил ее, раскурил и, выпустив
колечко дыма, обернулся к своему собеседнику и, сощурив глаза, объявил:
- Эту прекрасную картину мы наблюдаем здесь, когда первые корабли
прибывают с другого берега Атлантики.
Немного помолчав, он добавил, глядя прямо в лицо Гийому:
- Не знаю, помнишь ли ты, Гийом, об этом, но мы с тобой никогда не
упускали этого случая. Как только наблюдатели сообщали о появлении на
горизонте первых марселей, все мчались в порт...
Это обращение на "ты" привлекло рассеянное внимание Тремэна.
Остолбенев, он уставился на своего собеседника, стараясь увидеть в этом
цветущем лице черты ребенка. Особенно он вглядывался в его голубые смеющиеся
глаза.
- Франсуа? - проговорил он наконец, совершенно ошарашенный. - Франсуа
Ньель?.. Это действительно ты?
- А кто еще может помнить такие вещи? Я, по-видимому, изменился больше
тебя. У тебя все та же рыжая шевелюра, узкое лицо и такой же взрывной
характер... но ты стал более элегантным, чем раньше.
- Франсуа! - вздохнул Гийом, охваченный давно забытой радостью. - Я
часто спрашивал себя, что сталось с тобой... Сколько же времени прошло?
- Это было в 59-м, а сегодня 1802 год. Подсчитать не трудно: сорок три
года!
- Ну знаешь! Это какое-то чудо!
Движимые одним чувством, они бросились в объятия друг друга под
удивленным взглядом шокированного пастора, который вдруг прижался к своему
соседу слева. Встретив своего старого друга детства, веселого компаньона по
детским проказам на улицах Нижнего города, в порту и на сказочных берегах
реки Святого Чарльза, впадающей в реку Святого Лаврентия, Тремэну казалось,
что он прижимает к сердцу все самое дорогое своей родины, что он считал
навсегда потерянным. Это была какая-то сказка, но такая трогательная, что у
него защипало в глазах, как будто он собирался заплакать. Его успокоило лишь
то, что Франсуа сам безудержно плакал.
- Ты не представляешь, как я обрадовался, когда узнал тебя, - прошептал
он, пряча свое волнение в большом клетчатом носовом платке.