"Жюльетта Бенцони. Фиора и Папа Римский " - читать интересную книгу автора

туфли, и подошла к большому венецианскому зеркалу, длинному и узкому, очень
похожему на то, что некогда привез ей отец, - самому главному украшению в
ее комнате. Здесь она сбросила рубашку и принялась осматривать себя,
надеясь найти первые изменения в своем внешнем облике, однако талия ее была
все такой же тонкой, живот - таким же плоским, а грудь - точь-в-точь такая
же, как и прежде.
- Еще слишком рано, - сказала Леонарда, неожиданно вошедшая в спальню
и заставшая ее за этим занятием. - Если мы хорошенько посчитаем, то
окажется, что вы должны быть на втором месяце беременности, моя дорогая.
Надеюсь, что вы рады этому?
Конечно, рада. После двухмесячного душевного затворничества это было
восхитительное ощущение. Сознание того, что в ней зародилась другая жизнь,
позволило ей освободиться от этого подавляющего чувства своей никчемности,
возникшего вследствие того, что однажды зимним вечером некий человек
поклялся покровительствовать ей, лелеять, оберегать и защищать ее, быть с
нею вместе, пока смерть не разлучит их, а вместо этого отправился на войну
и предпочел служить не ей, а другой женщине, пусть даже и принцессе. Отныне
у Фьоры появился смысл и одновременно цель ее существования: подарить жизнь
ребенку и затем, даже если его отец никогда не возвратится, вырастить его,
сделать из него человека сильного и разумного, который почитал бы за высшее
благо не оружие и битвы с их жестокостью и неистовством, а нечто совсем
иное; человека, который мог бы остановиться только затем, чтобы вдохнуть
аромат цветка, насладиться красотой открывшегося его взору пейзажа или
произведением искусства. Наконец, человека, который больше походил бы на
Франческо Бельтрами, нежели на своего отца.
Без сомнения, это было нелогично и наивно, но сама мысль, что ее сын
может стать воином, уважающим единственно силу или даже насилие, приводила
ее в ужас. За свою недолгую жизнь Фьора слишком часто и слишком близко
соприкасалась с войной, чтобы находить в ней что-либо привлекательное.
Война внушала ей отвращение.
- А если это будет девочка? - спросила Леонарда, которой молодая
женщина всегда поверяла свои мысли.
- Я никогда об этом даже не думала. Для меня ребенок Филиппа может
быть только мальчиком. И, между прочим, нужно, чтобы он оказался мальчиком!
Не подумайте, однако, что я не смогла бы полюбить малютку, окажись она
девочкой! Совсем наоборот, ведь она будет похожа на меня. И в один
прекрасный день, как водится, ее придется отдать некоему молодому человеку,
который поведет ее к алтарю. Но я убеждена, что мне надо готовиться к
продолжению рода Селонже.
Фьора не добавила более ничего, но втайне уповала на то, что любовь к
сыну заставит Филиппа сильнее дорожить семейной жизнью.
А пока что она занялась приготовлениями к этому великому событию,
благоразумно выслушав советы Леонарды и Перонеллы. Эта последняя без конца
ломала себе голову, колдуя над приготовлением блюд, которые вместо того,
чтобы внушать будущей матери отвращение, вызывали бы у нее аппетит. Поэтому
сочные, но плохо усваивающиеся свиные колбасы, составлявшие гордость Тура,
пришлось заменить более легкой пищей. Фьору потчевали теперь всевозможными
блюдами из молочных продуктов и творога, воздушных сладостей, мягкого и
сочного мяса птицы и самой лучшей рыбой, какую только мог выловить в Луаре
Этьен. Во время приступов тошноты ее поили отварами из мяты и мелиссы.