"Артем Белоглазов, Лев Жаков. Да в полымя " - читать интересную книгу автора

почти пуст, в углу приткнулась кособокая самодельная этажерка, на
обшарпанном табурете стоял таз с прищепками, хорошо видными отсюда.
Прикрыв глаза, я ступил на шаткий мостик.
Только не смотри вниз, не смотри... Шажок. Другой. Ме-едленно. Та-ак,
молодец. Доски - шампуры громадного мангала - предательски гнулись.
От напряжения я весь взмок. В голове плескались обрывки дурацких
мыслей: сорвусь, упаду... если не умру сразу, то... Боязнь шла рядом,
окатывая зябкой дрожью, от которой стучали зубы. Жутко хотелось повернуть
назад.
Мог бы - влепил себе пощечину. Трус! Слабак!
Прилив злости стряхнул оцепенение. Я будто начал двигаться быстрее...
не знаю почему - так казалось.


12. Олег

Сегодня быстрый слой держался недолго - часа полтора по внутреннему
времени. Снаружи прошло минут шесть. Я был готов к отключению и последнего
из спасенных - мужчину лет уже... сорока - не отдал напарникам, а вынес из
подъезда самостоятельно. Чутье не подвело: секундой позже меня выбросило в
нормальный, "медленный" поток. Мужчина был с девятого, я не успел
обследовать этаж до конца.
Потерявшего сознание человека забрали санитары, а я без сил упал на
газон - внезапно, резко начался откат. Дело привычное, однако сегодня
пришлось особенно туго. Я действительно устал. Доктор прав: нельзя нарушать
режим. Но кто бы спасал людей, попавших в огненную ловушку? Ясно, что
друзья-товарищи. Вопрос в том, скольких бы успели.
Даст бог, на девятом никого больше нет, а с нижних я вытащил всех.
Остальных снимут с балконов. В голове звенело, перед глазами расплывались
цветные пятна. Я с трудом перевернулся на спину, уставившись в низкое
свинцовое небо: там бугрились тучи. Или это дым марает облака? Попытался
сесть и не смог. Тело отказывается служить, жесты - медленные, неуверенные,
как у пьяного, любое движение отдается болью в висках и затылке.
Подбежала толстая докторша, начала щупать пульс.
- Нормально, - просипел я. - Живой.
Она отошла к носилкам для пострадавших; возле "скорых" с распахнутыми
дверцами хлопотали врачи, фельдшеры и медсестры. Полураздетых, чумазых от
копоти людей в обгоревших лохмотьях отводили, закутав одеялами. Куда - я уже
не видел.
Моя группа продолжала работу вместе с отделениями газодымозащитников.
Как и всегда.
Что-то худо... наверно, отрублюсь. И в больницу, с сиреной... к доброму
доктору Айболиту Ивановичу...
Над головой возник микрофон со знакомой "пятеркой" на ободке и бледное
лицо репортера. Оператор за его плечом навел на меня камеру. Оранжевые блики
на объективе, рев пожара в стороне. Газодымозащитники борются за людские
жизни, а чмо в модном, с искрой, пиджаке красуется перед зрителями.
- И вот, наконец, мы видим героя после работы. Видим, как он отдыхает,
развалившись на травке, точно свинья в грязи.
- Пшел вон! - чья-то рука оттащила юнца, исчез и оператор. Я узнал