"Лилия Беляева. 'Новый русский' и американка" - читать интересную книгу автора

и в этой новизне оказалась бездна незабываемых ощущений.
А дальше-то, дальше! Он властно, как всякий восточный деспот, взял
меня за руку и уложил между барханами и там уже в ...надцатый раз всадил в
мои ножны свой неутомимый, натренированный в гареме восточный "кинжал".
Но дальше-то, дальше! Он привел меня к моей машине и разложил меня на
её крыше, как, например, простыню, и, зловеще улыбаясь, взял меня там, не
обращая никакого внимания на то, что две-три машины, мчавшиеся мимо,
все-таки не утерпели и притормозили...
Засмущалась ли я? Нисколько. Если уж этому арабу все нипочем, то я
вообще не собиралась пропадать в этой пустыне. Но, признаюсь, внутренний
эффект от того, что наша гимнастика пришлась весьма по душе зрителям, -
получился огромным, и я поняла окончательно, отчего столько много девиц
рвутся на сцену даже без голоса. И тех поняла, конечно, что делают
стриптиз. А нам, в сущности, чего было особенно стесняться? Мой вполне
цивилизованный араб, едва осознав величие поставленной задачи, - тотчас
полез куда-то под белые свои одежды и вытащил изумрудно-прекрасный
презерватив, продемонстрировав таким образом прилюдно необходимости и
возможности борьбы со СПИДом.
Чем от него пахло? Имею в виду не презерватив, а араба... Пожалуй,
чуть-чуть пережженными в тостере гренками и немного итальянским вермутом,
весьма пикантно, одним словом.
На этот раз не буду прибегать к фруктово-ягодным сравнениям, потому
что высшая справедливость требует обозначить его мужское достоинство только
так - "кинжал". О, какие вопли восторга неслись от меня, вернее, с крыши
лимузина, где надо мной трудился этот неукротимо-самовластный "кинжал", по
всем барханам, на много километров вокруг! Краем глаза я разглядела, как
испуганно метнулась прочь песочного цвета ящерица. Ну, а когда мы свалились
оба с машины в порыве экстаза, оказалось - крыша прогнулась почти до
руля... Не говорю уж о таких пустяках, как синяки и шишки. Тем более мой
неуемный араб прилепил, смеясь, к каждой моей царапине по золотой монете и
уверял меня, подняв смуглые, пластично-экзотичные руки к невероятно голубым
арабским небесам:
- Красавица! Твоему розово-абрикосовому телу так идет золото!
И мы так были заняты друг другом, что не сразу обратили внимание на
странные, скрежещущие звуки, словно в опасной близи от нас что-то то ли с
трудом тормозит, то ли рушится какая-то металлическая конструкция. А
оказалось - во всех остановившихся машинах, а их уже набралось больше трех
десятков, - все, кто там был, занимались любовью! И ведь вот что забавно -
забравшись на крыши своих лимузинов, явно подражая нам. Значит, мы свое
дело с моим арабом знали неплохо и дали, можно сказать, показательный сеанс
"бури в пустыне".
Правда, мне почудилось, что на отдельных крышах делали свой секс одни
мужчины... Но, с другой стороны, к чему углубляться в политику, сколько
вариаций могло быть исполнено на предложенную тему...
Не помню, абсолютно не помню, как мы с моим белоснежным арабом
все-таки стронулись с места на моей бедной машине, лишившейся целомудрия и
красивой крыши... Не помню и потому, что мой неугомонный араб всю дорогу до
моей гостиницы пытался завязать вокруг моего соска бантик из золотого
своего, видимо, фамильного, презерватива и страстно шептал мне при этом:
- Как возбуждает меня такой вот бантик! Как возбуждает! Останови