"Лилия Беляева. 'Новый русский' и американка" - читать интересную книгу автора

сверкая своим черным, загадочным, мрачноватым телом, принялся обтрагивать
мое несколько неподготовленное к таким неожиданностям тело самым кончиком
своего языка и лишь потом принялся с откровенным мужским наслаждением, урча
и мурлыкая, как большая-большая разнеженная на солнце кошка, откровенно
слизывать с меня и пряности, и сахарную пудру. А когда его язык, словно
случайно, попадал в заветнейшие складочки и как бы расщелинки моего тела,
замершего в рассеянном, беспредельном изнеможении, - я почему-то не
выдержала и тоже замурлыкала, замурлыкала...
И тут на глаза мне попался его точеный, узкобедрый, истинно мужской
зад... Но почему-то не вызвал столь сильных эмоций, возбуждающих мою
женскую сущность, а вот макушка его - вызвала. Да ещё какие! Глядя именно
на его черную макушку, где черные волосы распадались и раскручивались
воронкой, я потеряла всякую власть над собой, потому что чувствовала, до
легких судорог моего чуткого лона, до чего сексапильна эта черная макушка,
какие невероятные, поразительные наслаждения обещает...
Так оно и вышло. Именно этой окруженной жесткими волосами воронкой он
принялся, лежа на спине и словно бы как бы бодаясь, оглаживать мой пупочек
и все оглаживал, оглаживал беззаветно, пока томительное, неудержимое
желание, как огонь по бикфордову шнуру, не помчалось вниз и вверх - отчасти
к моим перенапрягшимся от возбуждения грудкам, отчасти к моему отзывчивому,
сладенькому бутону там, глубоко внизу, который по справедливому замечанию
начитанного китайца, с которым я (помните?) имела дело - уже покрылся
легкой серебряной росой пылающей страсти, как костер из сухого бамбука,
возлежащий на изумрудах и алмазах посреди ночного, бархатного, вечного
пространства...
Что бы я делала в этот невыносимый момент, если бы рядом со мной не
оказалось такого исключительно сообразительного, с прекрасной реакцией
Джона? Едва уловимым, каким-то изысканным жестом он стремительно натянул на
свое боевое, неудержимое "копье" очередной оранжевый "скальп" и...
Признаюсь, от усталости мой самоотверженный Джон смог прошептать мне
вслед только три слова:
- Благодарю тебя, королева...
Он даже с четверенек не смог встать - так я его и оставила в этой
несколько экстравагантной, но по-своему милой, позе...
Однако разве все это меня примирило с действительностью? Остудило? Нет
и нет. Хотя, признаться, мечталось об отдыхе - принять душ, освежить все
заветные уголки своего верного, надежного, неугомонного тела дезодорантами,
лечь в постель, позвать гарсона, или как там у них называется, чтоб принес
чашечку кофе, ликер, орешки, фрукты...
Однако едва вымылась, едва осело легкое душистое облачко от
дезодоранта моей любимой французской фирмы "Диор", едва мое шелковистое
тело коснулось прохлады чистых простыней, и тотчас - даже невероятно! -
перед моим мысленным взором возникло могучее, опушенное густейшим мехом,
"орлиное гнездо" "нового русского", а внутри его, в самой
восхитительно-чарующей чаше, - великолепная флейта... нет, точнее - целый
саксофон... Именно это я увидела там, в его каюте... и потянулась...
потянулась, а он, жестокий хам, как рявкнет: "Пошла вон!"
Боже, да разве кто-нибудь когда-нибудь поймет до конца женщину, если
она сама себя не в силах понять! Ведь по всем правилам, по закону
справедливости и морали что я должна была чувствовать по отношению к этому