"Лилия Беляева. 'Новый русский' и американка" - читать интересную книгу автора

- Ах, где ты, принц Чарльз! - машинально, глядя на звезды, произнесла
я.
И надо же такому случиться - ко мне шагнула довольно высокая фигура. И
мне так почему-то захотелось, чтобы эта фигура оказалась именно принцем
Чарльзом, что я закрыла глаза, и все дальнейшее проделывала с закрытыми
глазами, что, между прочим, не помешало ничему остальному.
- Как вы прекрасны в этом звездном сиянии! - воскликнул приятный
баритон.
- Я это знаю, - призналась я смело.
- Вы совершенно особенная женщина, - продолжал ворковать
обольстительный мужской баритон. - Хотя бы потому особенная, что ни одна
женщина не способна выйти на палубу в пять часов утра, чтобы любоваться
звездами и тем более угадать, как меня зовут.
- Так вы и есть принц... Чарльз? - поинтересовалась я, чувствуя, как
все мои жилочки и кровеносные сосуды напрягаются и перенапрягаются.
- Положим... принц, - почти уверенно ответили мне. - Но то, что
Чарльз, - несомненно.
- А может быть, всего лишь Чарльз Дарвин? - сострила я. - Этот
очередной дуралей мужского пола, который решил, что мы все - вчерашние
обезьяны и не более того.
- Не беспокойтесь, я значительно моложе, - был ответ.
По обыкновению я принюхалась. Грустно было бы, если мое желание,
рассчитанное на раннее утро в Японском море, оказалось бы не созвучно
предлагаемому набору запахов.
Но, слава Богу, мой нечаянный принц Чарльз пах мускусом, хорошим вином
и чуть-чуть кориандром. Но его подмышки, как я тут же прозорливо
предположила, должны были отдавать можжевельником в смеси с ароматом
испанского хлеба.
Так оно и оказалось... Но это после, потом. А пока я почувствовала,
как мою талию в золотистом, летучем на ходу пеньюаре обхватила пара
крепких, уверенных мужских рук... Я услыхала над самым ухом горячий,
настойчивый шепот:
- Бросимся в бассейн! Сейчас же!
Я была, признаться, потрясена! Как, как этот внезапный человек
догадался, что больше всего моему загоревшемуся телу хочется в воду?!
- А может, сразу в море? - чуть пококетничала, по-прежнему не
раскрывая глаз.
- С вами? Готов! - был ответ.
И все-таки он был англичанин. Его выдала английская сдержанность.
- Но постараемся остаться на грани разумного, - сказал он вдруг. -
Море - ведь это море... можно отстать от парохода.
И это его благоразумие меня ужасно, упоительно разожгло.
- Бросаемся в бассейн не раздеваясь! - скомандовала я.
- Готов! - ответил он по-армейски бодро.
И мы рухнули в воду и лишь потом сообразили, что воды могло и не быть
- ночь ведь, вернее, раннее-раннее утро.
Но как он был необыкновенно деятелен в воде, этот благоразумный
англичанин! Как исключительно, трогательно предусмотрителен! Он сделал из
моей шали чудесный гамак, наполовину утопленный в воде, искусно привязав
его к каким-то выступам. В этом гамаке, как оказалось, так замечательно