"Лилия Беляева. 'Новый русский' и американка" - читать интересную книгу автора

И я просто не знала, как же отблагодарить за такую самоотверженность!
Что ещё предпринять? Мне захотелось вдруг немедленно зарыться лицом в его
густой паховый мех, что я и сделала, а там, сыскав случайно его гениталии,
стала прихотливо, завороженно зажимать зубами то одну, то другую, то одну,
то другую... О, как протяжно, бесконечно благодарно он, мое чудо, мое
божество, стонал и смеялся хрипловатым, чисто мужским смехом в ответ на эти
мои безгранично кропотливые, чуть застенчивые по-своему ласки...
На миг я оставила в покое его изнеженные мной мужские прелести и
спросила:
- Но почему ты смеешься? От счастья?
- Само собой! - рявкнул он весело и непобедимо. - Надо же, как все
удачно складывается: пока меня не хлопнули и ты под боком, такая вся из
себя ничего себе бабенка...
Признаюсь, я не все слова поняла тогда, но каждое успела запомнить...
И дышала, дышала, с головой уйдя в чудесный омут его "орлиного гнезда", и
никак не могла надышаться, и там, из этой его интимнейшей тьмы так нежно,
отзывчиво сияли мне в ответ его заповедные яички... И я просила у неба: "О,
помоги, помоги мне продлить это невиданное, ослепляющее блаженство!"
И небо услышало меня. Нам была дарована передышка, небольшая, секунд
на двадцать, но все-таки... За дверью стихло, никто не бил в неё своими
тупыми казенными ботинками, не гремели выстрелы, только с еле слышным
шорохом падала мелкая щепа из дырок в двери... И пистолет в руке
отчаянного, невыносимо прекрасного "нового русского" лишь слегка дымил,
если приглядеться... За эти золотые мгновения мы сумели так глубоко
проникнуть в сокровенный душевный мир друг друга, так многое понять друг в
друге...
- Я хотел бы, - прошептал он словно бы издалека, все ещё придерживая
как бы одним зубом волоски моего лона, - чтобы вместо твоих рук, ног, даже
ушей - была бы только твоя... восхитительная... дырочка... много, много
дырочек...
- А я бы, - прошептала преданно, самоотверженно и страстно-страстно я,
- хотела бы, чтобы вместо твоих пальцев и на ногах и на руках были одни
только фаллосы, фаллосы...
Увы, нашей любви не суждено было длиться и длиться. Внезапно в дверь
так саданули со стороны коридора, что она рухнула прямо на кресло, где
абсолютно беспечно лежал мой невинный серебристо-розовый кружевной пеньюар.
На мгновение мне стало его так жаль...
Но за это мгновение дюжие люди в форме схватили моего бесценного
"нового русского", и очень быстро он оказался в наручниках. И вот его уже
повели прочь от меня... Ужасное мгновение!
И только тут я спохватилась, что забыла задать ему самый важный
вопрос, измучивший мою душу. И кинулась следом и душераздирающе крикнула:
- Скажи, скажи, почему ты в тот раз выгнал меня из своей каюты, так
жестоко приказал: "Пошла вон!"?
Он повернул ко мне свое прекрасное, мужественное, искрящееся
неподдельным интересом лицо с удивительно серыми глазами, крупным
чувственным, изысканно изломанным ртом и отозвался как-то напевно:
- А я тебя принял за шлюху. А у меня в койке уже лежали три таких.
Боливар не осилил бы четверых!
Его грубо подтолкнули в спину. Но он словно бы не заметил этого и