"Андрей Белый. Маски ("Москва" #3) " - читать интересную книгу автора

крестьяне не говорят, как мои крестьяне; но это потому, что я сознательно
насыщаю их речь, даю квинтэссенцию речи; не говоря в целом, но все элементы
народного языка существуют, не выдуманы, а взяты из поговорок, побасенок.
Мое право типизировать, отбирать слова по линии максимального
насыщения: "ядреный", "пересыщенный" язык мне тем более нужен в иных сценах,
что "Маски" - драматичны по содержанию; а драматические моменты нуждаются в
темперировании их нарочито грубою солью народного языка: это - прием, мною
взятый у Шекспира (Лир и шут, Гамлет и могильщики и т. д,).
В завершение скажу, что, пишучи "Maски", я учился: словесной
орнаментике у Гоголя; ритму - у Ницше; драматическим приемам - у Шекспира;
жесту - у пантомимы, музыка, которую слушало внутреннее ухо, - Шуман; правде
же я учился у натуры моих впечатлений от Москвы 1916 года, поразившей меня
картиной развала, пляской над бездной, когда я вернулся из-за границы после
4-летнего отсутствия.
Считаю все это нужным сказать, чтобы читатель читал меня, став в
слуховом фокусе; если он ему чужд, пусть закроет книгу; очки - для глаз, а
не для носа; табак для носа, а не для глаз. Всякое намерение имеет свои
средства.


АНДРЕЙ БЕЛЫЙ

Кучино 2 июня 1930 года

Глава первая. БРАТ НИКАНОР

Особняк, бывший Хаппих-ипплхена


[Image002]


Козиев Третий с заборами ломится из Гартагалова к Хаппих-Иппахена
особняку (куплен Элеонорой Леоновной Тителевой); остановимся: вот
дрянцеватая старь!
И Солярник-Старчак с Неперепревым думали, что покупалось пространство
двора, а не дом: для постройки.
Репейник, да куст, да лысастое место - большой буерачащий двор,
обнесенный заборами от Гартагалова, Козиева, Фелефокова и Синюкишенского
переулков, которые вместе с Жебривым и Дриковым - головоломка сплошных
загогулин, куда скребачи-скопидомы, семьистые люди, за скарбами сели, где
улицы нет никакой, и в тупик выпирает перинами толстое собство.
Задергаешь здесь, - чортов с двадцать; и пот оботрешь двадцать раз, как
теленок, Макарами загнанный в Козиеву, сказать можно, спираль.
От нее - тупички, точно лапочки сороконожки. Заборчики, крыши;
подпрыгивает протуварчик; скорячась, пройдешь - кое-как; коли прямо
пойдешь, - разлетятся берцовые кости; и будет разбитие носа о дом
Неперепрева: красный фундамент на улицу вышел.
Другие дома не доперли; лишь крыши кривые крыжовниковых красно-ржавых
цветов, в глубине тупиков повалятся, трухлеют под небом; а дом Неперепрева