"Владимир Беляев. Старая Крепость (Трилогия, книга 1)" - читать интересную книгу автора

Еще издали, с балкона, когда мы с Петькой Маремухой и Куницей переходили
площадь, кто-то из гимназистов закричал нам:
- Эй вы, мамалыжники, паны цыбульские! А воши свои на Заречье оставили?
Мы промолчали. Хмурые, насупленные вошли мы в темный, холодный вестибюль
гимназии. В тот день у нас, у новичков, никаких занятий не было.
Делопроизводитель в учительской записал всех в большую книгу, а потом
сказал:
- Теперь подождите в коридоре, скоро придет пан директор.
А директор засел в своем кабинете и долго к нам не выходил.
Мы слонялись по сводчатым коридорам, съезжали вниз по гладким перилам
лестницы, а потом забрели в актовый зал.
Там, в огромном пустом зале, горбатый гимназический сторож Никифор снимал
со стен портреты русских писателей.
Вместо писателей Никифор стал вставлять под стекло петлюровских министров,
но министров оказалось больше, чем писателей, - девятнадцать человек, и
золоченых рам для них не хватало. Тогда Никифор постоял, поскреб затылок и
заковылял в кабинет естествознания. Он притащил оттуда целую пачку
застекленных картинок разных зверей и животных.
Но едва он принялся потрошить эти картинки, как в актовый зал вбежал
рассвирепевший учитель природоведения Половьян.
Природовед поднял такой крик, что мы думали - он убьет горбатого Никифора.
Половьян бегал вокруг стремянки и кричал:
- Что ты выдумал, изверг? Да ты с ума сошел! Я не отдам своего муравьеда!
Ведь это кощунство! Такой муравьед на весь город один.
А Никифор только огрызнулся:
- Та видчепиться, пане учителю, чого вы тутечки галас знялы? Идите до
директора.
Покружившись в актовом зале, Половьян убежал жаловаться директору, но тот
только похвалил горбатого Никнфора за его выдумку.
Сторож, хитро улыбаясь, стал выдирать из вишневого цвета рамок львов,
тигров, носорогов, а с ними и половьяновского муравьеда.
- Ну, ты, изверг, вылезай, - сказал Никифор, вытаскивая муравьеда из рамки.
Сидя на паркетном полу, Никифор клещами выдергивал из рамки гвоздики, и
фанерная крышечка выпадала сама. Никифор вынимал картинки, обтирал рамки
влажной тряпкой и клал на стекло кого попало - то морского министра, то
министра церковных дел, то хмурого усатого министра просвещения.
Когда все портреты были развешаны, сторож Никифор покропил водой паркетный
пол актового зала и вымел в коридор весь мусор и паутину.
Вместе с нами он расставил перед сценой несколько длинных сосновых
скамеек. Все высшеначальники собрались в актовый зал и сели на скамейки.
Бородатый директор гимназии Прокопович вылез на сцену, откашлялся и,
поставив правую ногу на суфлерскую будку, стал говорить речь.
Половину его слов мы не разобрали. Я запомнил только, что мы - "молодые
сыны самостийной Украины" - должны хорошо учиться в гимназии и заниматься
в скаутских отрядах, чтобы, окончив учение, поступить в военные
петлюровские школы.
Маремуха, Сашка Бобырь, Куница и я попали в один класс.
Первое время мы держались вместе и даже могли при случае дать сдачи любому
гимназисту. Но потом Петька Маремуха стал все больше и больше
подмазываться к ловкому и хвастливому гимназисту Котьке Григоренко.