"Владимир Беляев. Старая Крепость (Трилогия, книга 1)" - читать интересную книгу автора

Но уже в нижнем этаже треснула под чьим-то каблуком щепка.
Заскрипела деревянная лестница.
Кто-то из сыщиков поднимался вверх. Едва дыша, я еще плотнее прижался к
холодным камням.
И вдруг меня оглушил злорадный крик Сашки Бобыря:
- Хлопцы, сюда! Они здесь!
Через несколько минут нас вывели на берег под руки. Сыщики окружили нас.
Сашка Бобырь, то и дело щелкая незаряженным блестящим бульдогом, шел
сбоку. Не удрать было от проклятых сыщиков - догнали бы, да и удирать-то
мы, по уговору, не имели права.
Эх, лучше бы мы спрятались на воле, в кустах за Колокольной или в подвале
костела. А все - Куница. Затащил меня сюда, в эту чертову башню, отца
побоялся...
Проклятые сыщики! Как они вертелись вокруг нас, шумели, подсмеивались!
Но больше всех суетился Котька Григоренко. Он размахивал своим
револьвером, две пуговицы на его форменной курточке были расстегнуты,
фуражка заломлена на затылок, а хитрые, цвета густого чая, глаза так и
бегали от радости под черными бровями.
- Свяжите им руки! - вдруг приказал он.
- Не имеете права! - огрызнулся Куница.- Разбойникам никогда рук не вязали!
- Вы голодранцы, а не разбойники, а ты хорек, а не куница. Знаешь ты
много, что можно, а что не можно,- с важным видом заявил Котька,
застегивая курточку. - А ну, хлопцы, кому я сказал? Вяжите потуже, чтоб не
задавались.
Сашка Бобырь засунул в карман бульдог и подбежал к Юзику. Куница стал
отбиваться, я бросился ему на помощь. Но в эту же минуту Котька
Григоренко, подбежав сзади, прыгнул ко мне на плечи.
- Пусти! - закричал я.- Пусти!- А сам, широко расставив ноги и тяжело
переступая, старался подойти поближе к толстой акации, чтобы, откинувшись
всем телом назад, ударить Григоренко о ствол дерева. - Пусти! - зло
крикнул я.
Но Котька и слушать меня не хотел. Он висел у меня на плечах и хрипел, как
волк. Я видел, как свирепо отбивается от сыщиков наш атаман Куница. Он
цепкий, увертливый парень, даром, что худой. Его азарт поддал и мне силы.
Я рванулся к дереву, но в это время Котька Григоренко неожиданно подставил
мне подножку, и я полетел вниз головой на колючий щебень.
Я не успел даже вырвать руки - их держал сзади Григоренко - и грохнулся
прямо лицом и грудью на камни.
Острая боль обожгла лицо. На глаза навернулись слезы. Я больно ушиб себе о
камень переносицу, даже в голове загудело, и рот сразу наполнился
солоноватой кровью. А Котька Григоренко снова навалился на меня и стал
заламывать мне руки.
Жгучая злоба внезапно заглушила боль.
Понатужившись, я приподнялся на одно колено и, резко мотнув головой,
отбросил Котьку в сторону. Хоть Котька и спортсмен, хоть он каждую
переменку кирпичи выжимает, но я тоже не из слабеньких. Не успел он
протянуть ко мне руки, чтобы снова схватить меня за шею, как я, вскочив на
обе ноги, потянул к себе его скользкий, вьющийся гадюкой лакированный
ремень.
Заодно я локтем сшиб с Котькиной головы фуражку. Она, словно обруч,