"Владимир Беляев. Старая Крепость (Трилогия, книга 1)" - читать интересную книгу автора

вам всех гимназистов перетопит! - донесся снизу густой бас доктора.
- И не говорите! - загудел в ответ Гедеон Аполлинариевич.- Если бы вы
знали, какая морока с этой зареченской шантрапой. Ужас! Ужас! Пригнали их
ко мне из высшеначального, и все вверх дном пошло, воспитатели прямо с ног
сбились. Никакой пользы от них самостийной Украине не будет - уверяю вас.
Смолоду в лес смотрят. Я уже в министерстве просил, нельзя ли их в
коммерческое перевести...
Усатый доктор, сочувственно покачивая головой, влезает в пролетку.
- Заходите к нам с супругой, Гедеон Аполлинариевич. милости просим! -
приглашает он.
- Покорно благодарю,- поклонился Прокопович.
Доктор натянул вожжи. Конь подбросил дугу и, подавшись грудью вперед,
тронул пролетку с места.
Директор постоял немного, высморкался в беленький платочек, поправил
крахмальный воротничок и ушел.
И в ту же минуту раздался звонок. Перемена кончилась.
"Выродок - это про меня!" - выбегая в коридор, подумал я.
Хорошее дело! Мне подножку подставили, я себе нос разбил, ушиб колено - и
я же виноват, я выродок? Пускай вызовет и спросит - я скажу ему, кто
выродок!
В конце последнего урока в класс входит сторож Никифор и, спросив
разрешения у преподавателя, отрывистым, глухим голосом зовет меня к
директору гимназии. Я не хочу подать виду, что испугался, и медленно, не
торопясь, одну за другой собираю в стопку свои книжки и тетради.
В классе - тишина.
Все смотрят на меня.
Учитель природоведения Половьян, широкоскулый, веснушчатый, в желтом
чесучовом кителе, вытирает запачканные мелом пальцы с таким видом, будто
ему нет никакого дела до меня.
Все наши зареченские хлопцы провожают меня сочувственными взглядами.
Я выхожу вслед за горбатым, низеньким Никифором, как герой, высоко подняв
голову, хлопая себя по ляжкам тяжелой связкой книг. Пусть никто не думает,
что я струсил.
- Опять нашкодил! Эх ты, шаромыжник! - укоризненно шепчет мне Никифор.-
Мало тебе было того карцера?..

Сутулый чернобородый Прокопович очень боялся всякой заразы. Круглый год,
зимой и летом, он ходил в коричневых лайковых перчатках. Повсюду ему
мерещились бактерии, но пуще всего на свете он боялся мух. Дома у него на
всех этажерках, подоконниках и даже на скамейке под яблоней были
расставлены налитые сулемой стеклянные мухоловки.
Зная, чем можно досадить директору, Сашка Бобырь здорово наловчился ловить
больших зеленых мух, которые залетали иногда к нам в класс и, стукаясь о
стекла, жужжали, как шмели.
Поймает Сашка такую муху и на переменке тихонько через замочную скважину в
кабинет Прокоповичу пустит.
Муха зажужжит в директорской, а Прокопович засуетится, как ошалелый:
стулья двигает, окна открывает, горбатого Никифора на помощь зовет - муху
выгонять.
А мы рады, что ему, бородатому, досадили...