"В.И.Белов. Плотницкие рассказы." - читать интересную книгу автора

родине, и теперь мне кажется, что только здесь такие светлые речки, такие
прозрачные бывают озера. Такие ясные и всегда разные зори. Так спокойны и
умиротворенно-задумчивы леса зимою и летом. И сейчас так странно, радостно
быть обладателем старой бани и молодой проруби на такой чистой, занесенной
снегами речке...
А когда-то я всей душой возненавидел все это. Поклялся не возвращаться
сюда.
Второй раз я писал автобиографию, поступая в школу ФЗО учиться на
плотника. Жизнь и толстая тетка из районного загса внесли свои коррективы
в планы насчет техникума. Та же самая заведующая хоть и со злостью, но
направила-таки меня на медицинскую комиссию, чтобы установить сомнительный
факт и время моего рождения.
В районной поликлинике добродушный с красным носом доктор лишь
спросил, в каком году я имел честь родиться. И выписал бумажку.
Свидетельство о рождении я даже не видел: его забрали представители
трудрезервов;
[486]
И опять же без меня был выписан шестимесячный паспорт.
Тогда я ликовал: наконец-то навек распрощался с этими дымными банями.
Почему же теперь мне так хорошо здесь, на родине, в безлюдной деревне?
Почему я чуть ли не через день топлю свою баню?..
Странно, так все странно и неожиданно...
Однако баня до того стара, что одним углом на целую треть ушла в
землю. Когда я топлю ее, то дым идет сперва не в деревянную трубу, а как
бы из-под земли, в щели от сгнившего нижнего ряда. Этот нижний ряд сгнил
начисто, чуть прихватило гнилью и второй ряд, но весь остальной сруб
непроницаем и крепок. Прокаленный банной жарой, тысячи раз наполнявшей
его, сруб этот хранит в себе горечь десятилетий.
Я решил отремонтировать баню, заменить два нижних венца, сменить и
перестлать полки, перекласть каменку. Зимой затея эта выглядела нелепо, но
я был счастлив и потому безрассуден. К тому же баня не дом. Ее можно
вывесить, не разбирая крыши и сруба: плотницкая закваска, впитанная
когда-то в школе ФЗО, забродила во мне. Ночью, лежа под овчинным одеялом,
я представлял себе, как буду делать ремонт, и это казалось весьма простым
и доступным. Но утром все обернулось по-другому. Стало ясно, что своими
силами, без помощи хотя бы какого-нибудь старичка, с ремонтом не
справиться. Ко всему, у меня даже не было приличного топора. Пораздумав, я
пошел к соседу-старику, к Олеше Смолину, чтобы попросить помощи.
У смолинского дома на жердочке одиноко сушились простиранные кальсоны.
Дорожка к открытым воротам была разметена, новые дровни, перевернутые
набок, виднелись неподалеку. Я прошел по лесенке вверх, взялся за скобу, и
в избе звонко залилась собачка. Она кинулась на меня весьма рьяно.
Старуха, жена Олеши Настасья, выпроводила ее за двери:
- Иди, иди к водяному! Ишь, фулиганка, налетела на человека.
Я поздоровался и спросил:
- Дома сам-то?
- Здорово, батюшко.
Настасья, видать, была совсем глухая. Она обмахнула лавку передником,
приглашая садиться.
- Старик-то, спрашиваю, дома или ушел куда? - снова спросил я.