"В.И.Белов. Плотницкие рассказы." - читать интересную книгу автора

4


На второй день я просыпаюсь от яркого, бьющего прямо в глаза солнышка.
Вылезаю из-под одеяла и удивляюсь: только легкий туман в голове да
несильная жажда остались от вчерашнего.
Иду вниз и вместо зарядки раскалываю с полдюжины крепких еловых чурок.
Они разваливались от двух ударов, если топор попадал прямо в середину.
Морозные поленья звенели, как звенел за двором наст и ядреный свежий
утренник. Было приятно влепить топор в середину чурки, вскинуть через
плечо и, крякнув сильно, резко опустить обух на толстую плаху. Чурка от
собственной тяжести покорно разваливалась, ее половинки разлетались в
стороны с коротким звенящим стоном.
С десяток поленьев я принес в дом, открыл печную задвижку, вьюшки и
заслонку. Нащепал лучины и на пирожной лопате сунул в чело печи первое,
поперечное полено. Зажег лучину и на лопате положил ее на полено. Склал на
лучину поленья. Запах огня был чист и резок. Дым белым потоком, огибая
кирпичное устье, пошел в трубу, и я долго смотрел на этот поток. В окна
лилось зимнее, однако очень яркое солнце. Печь уже трещала. Я взял две
бадьи и скользкий отшлифованный водонос, пошел за водой. Высоко
натоптанная тропка звенела под валенками фарфоровым звоном. Снег на солнце
был до того ярок и светел, что глаза непроизвольно щурились, а в тени от
домов четко ощущалась глубинная снежная синева. Под горой на речке я долго
колотил водоносом. За ночь прорубь затянуло прозрачным и, видимо, очень
толстым стеклом; я сходил на соседнюю Олешину прорубь, взял там
обледенелый топор и проделал канавку по окружности проруби. Прозрачный
ледяной круг было жалко толкать под лед. Но течение уже утянуло его. Я
слушал, как он уплывал, стукаясь, исчезая в речной темноте. А здесь, на
дне проруби, виднелись ясные, крохотные, увеличенные водой песчинки.
Вихляющая тяжесть в ведрах делала устойчивее и тверже шаг в гору. Эта
тяжесть прижимала меня к тропке. Чтобы погасить раскачивание ведер, я
изредка менял дли-
[492]
ну шагов. Дышалось легко, глубоко, я не слышал своего сердца.
Дома налил воды в самовар, набрал в железный совок румяных, уже
успевших нагореть углей и опустил их в нутро самовара. Самовар зашумел
почти тотчас же. Когда я поставил его на столешницу, от него веяло знойным
духом золы, вода домовито булькала в медном чреве. Пар бил из дырки
султаном.
Я раскрыл банку консервированной говядины, банку сгущенки, заварил чай
и нарезал хлеб. С минуту глядел на еду. Ощущая первобытную, какую-то ни от
чего не зависящую основательность мяса и хлеба, налил стакан
янтарно-бурого чая. У меня был тот аппетит, когда вкус еды ощущают даже
десны и зубы. Насыщаясь, я все время чувствовал силу плечевых мышц,
чувствовал потребность двигаться и делать что-то тяжелое. А солнце било в
окно, в доме и на улице было удивительно спокойно и тихо, и этот покой
оттенялся добрым, умиротворенно ворчливым шумом затухающего самовара.
Р-р-рых! Я ни с того ни с сего выскочил из-за стола, присел и, давая
волю своей радости, прыгнул, стараясь хлопнуть ладонями по потолку.