"В.И.Белов. Плотницкие рассказы." - читать интересную книгу автора

разов. Правда, поп у нас в приходе был хороший, красивый. Матка мне до
этого объяснение сделала: "Ты, - говорит, - Олешка, слушай, что тебя будут
спрашивать, слушай и говори: "Грешен, батюшка!" Я, значит, и предстал в
своем детском виде перед попом. Он меня спрашивает: "А что, отрок, как
зовут-то тебя?" - "Олешка", - говорю. "Раб, - говорит, - божий, кто тебя
так непристойно глаголеть выучил? Не Олешка, бесовского звука слово, а
говори: наречен Алексеем". - "Наречен Алексеем". - "Теперь скажи, отрок
Алексей, какие ты молитвы знаешь?" Я и ляпнул: "Сину да небесину!" -
"Вижу, - поп говорит, - глуп
[490]
ты, сын мой, яко лесной пень. Хорошо, коли по младости возраста". Я,
конечно, молчу, только носом швыркаю. А он мне: "Скажи, чадо, грешил ты
перед богом? Морковку в чужом огороде не дергал ли? Горошку не воровывал
ли?" - "Нет, батюшка, не дергал". - "И каменьями в птичек небесных не
палил?" - "Не палил, батюшка".
Что мне было говорить, ежели я и правда по воробьям не палил и в чужих
загородах шастать у меня моды не было.
Ну, а батюшка взял меня за ухо, сдавил, как клещами, да и давай
вывинчивать ухо-то. А сам ласково эдак, тихо приговаривает: "Не ври, чадо,
перед господом богом, бо не простит господь неправды и тайности, не ври,
не ври, не ври..."
Я из церкви-то с ревом: ухо как в огне горит, да всего обиднее, что
зря. А тут еще матка добавила, схватила ивовый прут, спустила с меня
портки и давай стегать. Прямиком на морозе. Стегает да приговаривает:
"Говорено было, говори: грешен! Говорено было, говори: грешен!"
Я эту деру и сейчас детально помню. Ну, хорошо. Ладно бы одна такая
дера, я бы сидел, не крякал. Во второй раз пришел на исповедь, а меня и
вдругорядь тот же момент настиг. Одну правду попу говорил, а он хоть бы
слову моему поверил. Да еще и отцу внушенье сделал, поп-то, а отец меня и
взял в оборот. После этого я и думаю своим умом: "Господи! Что мне
делать-то! Правду говорю - не верят, а ежели обманывать - греха боюсь".
Вот опять надо скоро на исповедь. Опять мне дера налажена .. Нет, думаю, в
этот раз я вам не дамся. Вот что, думаю, сделаю, возьму да нарочно и
нагрешу. Другого выхода нет. Взял я, Платонович, у отца с полавошника
осьминку табаку, отсыпал в горсть, спички с печного кожуха упер, бумажки
нашел. Раз - с Винькой Козонковым в ихний овин, да и давай учиться курить.
Устроили практику... Запалили, голова кругом, тошнит, а курю... Белый свет
ходуном идет. "Я, - это Винька говорит, - я уже давно курю, а ты?" - "Я, -
говорю, - грешу. Мне греха надо побольше, а то опять попадет после
исповеди". Из овина вылезли, меня по сторонам шатает, опьянел совсем.
Первый раз в жизни опьянел. А на исповеди взял да и покаялся. Поп отцу не
сказал ни словечка. Уж до того он довольный был, что меня воспитал...
С того разу я и начал грешить, стегать меня враз перестали. Жизнь
другая пошла. Я, Друг мой, так думаю.
[491]
Мне хоть после этого и легче стало жить, а только с этого места и
пошла в моей жизни всякая путанка. Ты-то как думаешь?..