"Руслан Белов. Кот в сапогах (Расссказ)" - читать интересную книгу автора

Папа мой (в памяти он всегда сидит в плетеном кресле с многостраничной
газетой, полной таинственных диаграмм и таблиц), когда я прибегал к нему с
чудесным махолетом, собственноручно изготовленным, но почему-то не желавшем
летать, смотрел на меня, как на доморощенного Иванушку Кулибина, не
читающего газет, и потому не знающего, что на Западе все давно изобретено и
все давно летает, и потому не стоит ничего придумывать, а надо просто
вынуть бумажник и купить то, что хочется или нужно. Мама моя меня любила (и
по-прежнему любит), но как дичка, плоды которого никому не пригодятся.
В конечном счете, умные мои братья то так, то сяк, стали выглаженными
юристами-экономистами не-сунь-палец-в-рот, а я, глупый, с репой, махолетом
и какими-то не такими мозгами - геологом.
Да, геологом, всю молодость проишачившим в тайге, горах, пустынях и
прочих негостеприимных местностях, и потом написавшим диссертацию, не
принесшую никаких дивидендов, кроме четырех точек, того же количества букв
и одного тире, образующих бессмысленную аббревиатуру к.г.-м.н. Умные мои
братья ступенька за ступенькой шагали вверх по карьерным лестницам, я же
менял их одну за другой, менял, пока не понял, все они ведут куда угодно,
но только не туда, где хорошо и просто жить.
Человек, понявший это (и многое другое), естественно, не может
обойтись без пары стаканчиков на сон грядущий. Конечно, пара стаканчиков не
смогла бы подвигнуть меня на удаление пронзительно уничижающего котиного
глаза при помощи перочинного ножичка, как сделал это герой Эдгара По
(который, кстати, был горьким алкоголиком), но чем черт не шутит? Ведь
ежедневная пара стаканчиков - это счастливая семейная пара, весьма склонная
к размножению.
Нет, я не алкоголик, не подумайте - не было у меня в родне
алкоголиков, и пока не параноик. Но этот кот... Как только я его увидел, в
меня вошло понимание, что явился он по мою жизнь, явился, чтобы сунуть ее
себе под хвост, сунуть нагло и насильственно.
И поэтому, расположившись удобнее, я стал думать, как избавиться от
навязчивого наследства, вне всякого сомнения, намеревающегося пометить в
личную собственность меня самого и единственное, что у меня есть - мою
территорию, мою уютную квартирку, мое второе я. В том, что от наследства
придется избавляться - грубо и насильственно - сомнений не было: лишь
хитрое и злонамеренное животное могло незамеченным сопроводить жертву до
станции, а ведь до нее я шел километров пять, шел, любуясь видами, в том
числе и остававшимися за спиной.
И еще кое-что подталкивало меня к решению проблемы насильственным
путем. Это кое-что было убеждением, что не кот, завещан мне, а я коту.
- Хорошо, что в дом не пошел, - подумал я, пристально посмотрев на
животное, продолжавшее сверлить меня глазами. - Если бы пошел, точно увидел
бы на кухонном столе записку, заверенную нотариусом, записку примерно
такого содержания:
Милый Эдгар!
Я до сих пор сержусь, что ты не поехал со мной в Аргентину. И потому
из вредности своей душевной (ты же знаешь, я всегда была бякя), завещаю
тебе своего племянника, Васю Чернова или Карабаса (так я называла его, за
своевольный нрав и неосмотрительные поступки). Будь с ним построже и
присматривай пристально - он, как и ты, форменный кот и лиса, к тому же еще
и разгильдяй. Целую тебя в сладкий носик. Если можешь, прости за измену.