"Руслан Белов. Как я таким стал, или Шизоэпиэкзистенция" - читать интересную книгу автора

...Брат стоял внизу, на дороге, спускавшейся по дну оврага, мне
досталась позиция семью метрами выше, на одной из садовых террас. Мы
кидались комьями иссушенной земли, потом в руку сам по себе лег "железный"
камень - голыш, надежный и притягательный. Я бросил его и оцепенел,
отчетливо поняв, что ничто на свете не помешает ему убить Андрея.
Камень неотвратимо летел прямо в его жизнь, он летел пробить ему
голову.
Я, смятенный, закричал, и время остановилось.
Его остановило раскрывшееся Око. Оно смотрело вниз, смотрело, объяв это
ничто, объяв меня, объяв голыш, объяв мир.
Мир съежился, подался к проткнувшей его траектории, камень зримо
замедлил стремление и не смог убить.
Я понял, что на свете нет ничего невозможного.
Камень в моих руках был ножом Авраама.
Око что-то спасло тогда. Не Андрея, не меня, а именно что-то.

Брат упал, я бросился к нему. Камень попал в бровь у самого виска.
Кровь текла обильно.
Плача от горя, приправленного осколками несостоявшегося праздника, я
привел брата наверх; как раз явился отец Иосиф, поймавший такси, и все
спешно уехали в больницу. Я остался наедине с преступлением, и на цементе
дорожки безжалостно алела кровь. Взяв половую тряпку, я открыл кран на
водопроводной колонке и, горько плача, замыл следы несчастья.
Когда они вернулись, мама Мария и до бровей перевязанный Андрей
посмотрели на меня, как на Каина, который совершил то, что должен был
совершить. Отец Иосиф ничего мне не сделал и даже похвалил за труд.

Отец Иосиф был ревизором по сельскому хозяйству, и дома жил редко.
Время от времени мама Мария говорила, что сегодня папа приедет, и мы с утра,
ожидая его, сидели у своей калитки. Он, задумчиво смотревший в сторону-вниз,
появлялся в переулке с полудюжиной кульков в охапке - картина возвращения
отца накрепко запечатлелась в моем сознании. В кульках были карамель,
печенье, халва, еще что-то - мама Мария, поголодавшая в тридцатых, многое
прятала, и не показав.
К отцу Иосифу я испытываю самые теплые чувства - он любил меня, и мог
удивить неожиданным вопросом, поступком или сентенцией. Лишь однажды я был
отшлепан им за кражу из буфета красивой пачки сигарет "Скачки". Она была там
одна, но я взял ее, уверенный, что кража не обнаружится...
Эта прозрачная детская уверенность, что все обойдется... Все обойдется,
что бы ты ни сделал, потому что мир дружествен, мир - это ты сам, это твоя
особенность и часть. Убежден, я стал становиться таким, потеряв эту
уверенность...

Андрея отец Иосиф также отшлепал за курение. Ему досталось и от мамы
Марии - она драла его за ухо, и шипела, зло потрясая указательным пальцем.
Мне от нее не досталось, и я, в отличие от Андрея, курю.

Еще я был "лунатиком". Мне говорили, что я хожу по ночам, а однажды я
убедился в этом сам, обнаружив себя бездушно стоящим посреди бесплотного Ока
под взорами мамы Марии, от "явления Христа народу" опустившей на колени