"Руслан Белов. Смерть за хребтом" - читать интересную книгу автора

усмешкой подумал я. - О, господи! Сидеть в такой заднице и хотеть есть,
голод испытывать...
Здешняя пища...
Рис с гранеными зернами граната.
Люля-кебаб.
Листы сухого лаваша.
Котлеты из петрушки.
Никак не сравнить со Средней Азией...
Там - красавец-плов с барбарисом и виноградными усиками...
Айвой.
Самбуса... Горячая, сочная, Внутри - пахучее мясо, маленькие кусочки
прозрачного жира..
Бешбармак... Пять пальцев по-русски... Возьмешь ромбик вкуснейшего
вареного теста, завернешь в него маленький кусочек желтенькой картошечки,
баранинки чуть-чуть и морковки красненькой кругляшик...
Шурпа...
Бог с ними, с этими деликатесами. Картошечки бы... яичка вкрутую...
хлебца черствого...
...Как мы ели в начале девяностых в институте! Кандидат географических
наук Плотников, удачливый молодой ученый, приносил высокую восемьсот
граммовую банку с потерявшими всякую самобытность остатками домашнего супа,
осторожно откручивал крышку, опускал кипятильник, разогревал и потом, пряча
глаза, ел. Чтобы доставать до дна глубокой банки, ложку ему приходилось
держать за самый краешек ручки.
А умный и расчетливый третейский судья, кандидат
геолого-минералогических наук и компьютерный бог Свитнев, из месяца в месяц
приносил к обеду две маленькие бугристые картофелины, яичко, круглое в
своей незначительности, и горбушку серого хлеба. Все это он бережно
располагал на ведомости планового ремонта атомных электростанций (до нас
десятый этаж арбатской "книжки" с гастрономом и пивбаром "Жигули" занимало
солидное министерство)... Расположив, озирал внимательно справа налево и
затем деловито и аккуратно чистил, солил и, сделав тучную паузу для
растяжки процесса, ел, сосредоточенно жуя.
Я же при помощи ложки давил в граненом стакане окаменевший кубик
отечественного говяжьего бульона (иначе бы он растворялся часами), заливал
крутым кипятком, посыпал зеленым луком, росшим на подоконнике в
пенопластовой коробке из-под компьютера, и затем пил, обжигаясь и заедая
черным хлебом.
Наш босс, стокилограммовое светило доктор наук Викторов, держал марку
и потому посылал лаборантку в буфет за крохотной булочкой (или коврижкой,
или пряником) и потом ее ел, торжествующе на нас поглядывая. Мы же пытались
угадать, что же ему на этот раз принесла лаборантка, но, как правило,
тщетно, хотя Викторов ел степенно, часто запивая несладким чаем. Просто то,
что он ел, надежно укрывалось большим и указательным пальцами будущего
члена-корреспондента Российской академии наук...
Как все здорово было... Жили, смеялись, работали... Какой же я баран,
какой баран! Сидел бы под крылышком у Веры! Все ведь было, только молчи, не
умничай, не придумывай! Нет, говорил и придумывал. Хотел остаться собой.
Зачем? Ведь самое главное в жизни - дойти до могилы без больших
осложнений...