"Руслан Белов. Крайняя маза" - читать интересную книгу автора

геолог, пятнадцать лет по горам-пустыням лазил и из таких вот кружек пил.
Ну, давай за успех нашего совершенно безнадежного предприятия!
И выцедил спирт мелкими глотками. Поставив кружку, спросил:
- А ты чего не пьешь?
- Разбавить бы надо...
- А... Извини, забыл. По мне - это барство. Сейчас воду принесу.
- И закусить чего-нибудь...
- Ну, ты даешь... Разбавить, закусить... Сразу видно - городской
человечек.
Смирнова развезло, и он куражился. Он забыл, что разговаривает с
человеком, изнасиловавшим его будущую жену.
Спустя несколько минут спирт был разбавлен. Выпив, Шура зацепил вилкой
кусочек лосося в собственном соку и понес ко рту.
- А ты хорошо подумал? - остановил его Евгений Александрович свинцовым
взглядом.
- Насчет чего?
- Насчет закуски. Ты что, забыл, откуда она боком выходит?
Шура, вернув лососину в банку, отложил вилку в сторону.
- Теперь ты три недели будешь внутривенно питаться, - усмехнулся
Смирнов.
- Чепуха. У меня врачуга один есть, так он за день от четвертования
вылечит.
- Ну-ну, - зевнул Смирнов. По телевизору показывали идиотский
американский мультфильм. Серые волки в форме, очень похожей на
немецко-фашистскую, осаждали дом Наф-Нафа.
Шура смотрел мультик с минуту, затем осторожно потер ягодицу и,
пробормотав:
- Пойду еще тетрациклинчиком смажу... - двинулся из комнаты.
- Может, мумие тебе дать? - спросил вслед Евгений Александрович. Он
был в духе. - У меня памирский есть, сам собирал. Пару раз смажешь, и как
новый станет, снова можно будет паяльник вставлять.
- Давай! - пропустив шутку мимо ушей, обрадовался страдалец.
Смирнов вынул из ящика стенки целлофановый пакетик, черный от цвета
содержимого, и с ироничной улыбкой вручил его страждущему.
Спустя некоторое время Шура вернулся в комнату.
- Так ты скажи, из-за чего Пашку-Центнера доставать будешь - из-за
женщины своей или из-за денег? - спросил он, присев на корточках перед
Смирновым.
- Из принципа, - Евгений Александрович купался в облаках опьянения. -
Я тебе честно скажу, по-пьяному: таких женщин, как моя Юлия изнасиловать
невозможно. Они, понимаешь, есть данность, они существуют даже не как
спутники Юпитера, - спутники могут разрушиться, - а как закон
Бойля-Мариотта. А закон Бойля-Мариотта изнасиловать невозможно. Кстати, ты,
негодяй, тоже существуешь как данность, так же, как существует коэффициент
поверхностного натяжения... И поэтому тебя тоже изнасиловать невозможно,
что я и доказал неопровержимо с помощью простейшего электронагревательного
прибора. И Пашу Центнера тоже нельзя наказать или изнасиловать.
Изнасиловать можно меня, благоговеющего перед красотой природы и женщин,
меня, воспитанного на моральном кодексе строителя коммунизма, Майне Риде и
Окуджаве.