"Ольга Белова. Славяне и евреи о "своих" и "чужих" календарных праздниках" - читать интересную книгу авторакучки - дождь будет" и наоборот: "дождь идет - приближаются Trabki [так
называли день "вытрясания грехов"] или Kuczki" [Cala 1992: 108]. Белорусская поговорка "людзи гавораць, што Пурымы не сьвято, а трасца не хвароба" (Пурим не праздник, а лихорадка не болезнь) [СержпутоОскi 1930: 203] на первый взгляд принижает статус этого праздника (отголосок того, что не все евреи отмечают этот праздник?). Однако понимать это выражение следует, видимо, в прямо противоположном смысле (исходя из того, что лихорадка в народных представлениях - один из самых свирепых недугов). Да и фольклорно-этнографический материал показывает, что Пурим не остался незамеченным в славянской традиции. Это практически единственный праздник, который оказался напрямую спроецирован на славянский календарь - как в языковом, так и в обрядовом аспекте. И. Берман отметил такую деталь относительно праздника "Средопостья", или "крестцов" (среда на 4-й неделе Великого поста), в народных представлениях Виленщины: "Замечательно, что часто случающийся об эту пору еврейский праздник Пурим тоже почему-то называется евреями и крестьянами "жидовские крестцы". Многие евреи по невежеству думают, что этот праздник у них потому называется "крестцами", что в оное время Аман задумал евреев приневолить к принятию христианства" [Берман 1873: 9]. В польской традиции праздник Пурим иногда называется "Zydowskie Zapusty", т. е. как "еврейская масленица". Как рассказывают информанты-славяне (Бельско-Подлясское воеводство), в этот день евреи нанимали за плату парня, которого потом могли толкать и бить кольями, как Иисуса Христа [Cala 1992: 89]. С одной стороны, здесь налицо обычное для народного христианства соотнесение всех еврейских обычаев и обрядов с начинается мироздание и история (ср. народные легенды о том, как Христос творил мир, что еврейский Талмуд есть не что иное, как тайная книга о распятии Христа, что в Пасхальную ночь евреи собираются для того, чтобы вспомнить, как они распинали Иисуса, и т. д.). С другой стороны, описанный ритуал с битьем и преследованием совершенно органично входит в систему масленичных бесчинств, которыми сопровождались проводы зимы и обряды изгнания смерти в славянской традиции, что и могло послужить основанием сближения хотя бы на лексическом уровне еврейского Пурима и славянской Масленицы. Славяне же на Страстной неделе, накануне Пасхи (эти дни являются значимыми не только с точки зрения церковных ритуалов, но отмечены многочисленными обрядовыми действиями, имеющими очистительный и охранительный смысл), также привлекали евреев к обязательным в этот период ритуальным бесчинствам. Так, повсеместно у западных славян в различных вариантах известно предпасхальное действо, называемое "наказание", "преследование", "сжигание" или "повешение Иуды", смысл которого сводился к изготовлению обрядового чучела с последующим его уничтожением (все эти обряды могут быть рассмотрены как христианизированный вариант уничтожения куклы - олицетворения зимы и смерти). В вариантах "повешения Иуды", записанных на территории ю.-вост. Польши (Пшемышль) обращают на себя внимание следующие моменты: "Иуду" одевали в вещи, украденные у евреев, вешали на ворота или на дерево напротив дома еврея, и еврей должен был откупиться, заплатить за куклу [Cala 1992: 130-131]. Затем эту куклу тащили к реке, поджигали и бросали в воду или же сбрасывали с башни костела. Здесь также имеет место ежегодная реализация евангельского мифа в сочетании с |
|
|