"Роман Белоусов. Тайны знаменитых пиратов, или Сундук мертвеца " - читать интересную книгу автора Если же говорить серьезно, то его совесть мучил лишь долг перед
Вашингтоном Ирвингом. Но и его собственностью он воспользовался, сам того не ведая. Точнее говоря, на Стивенсона повлияли впечатления, полученные от когда-то прочитанных книг. В этом смысле и "Остров сокровищ" был навеян литературными источниками, в частности новеллами Ирвинга. Однако что значит - "писатель воспользовался" или "автор заимствовал"? Примеров вольного или невольного заимствования можно привести сколько угодно. Еще Плавт заимствовал сюжеты, позже с таким же успехом их перенимали у него. Вспомните "Комедию ошибок" Шекспира - это не что иное, как искусная разработка сюжета плавтовских "Близнецов". В подражании (что тоже иногда можно понять как заимствование) и в отсутствии собственного воображения обвиняли Вергилия за то, что в "Энеиде" находили "параллели" с Гомером. От этой, говоря словами Анатоля Франса, неприятности не были избавлены Вольтер и Гёте, Байрон и многие другие. Находились и такие, кто даже Пушкина пытался обвинить в плагиате. Чтобы избежать подобных обвинений в заимствовании, А.-Р. Лесаж, например, прямо посвятил своего "Хромого беса" испанскому писателю Геваре (к тому времени умершему), взяв у него и заглавие и замысел, в чем всенародно и признался. Однако, уступая честь этой выдумки, Лесаж намекал, что, возможно, найдется какой-нибудь греческий, латинский или итальянский писатель, оспаривавший авторство и у самого Гевары. На востоке, в частности в Китае и Японии, свободное заимствование сюжета было широко распространенным явлением и отнюдь не рассматривалось как плагиат. И многие посредственные сюжеты, как считал тот же Франс, проходя через руки гениев, можно сказать, только выигрывали от этого. Конечно, лишь пересказывая его на свой лад, что блестяще удавалось, скажем, Шекспиру и Бальзаку. Воображение последнего, пишет А. Моруа, начинало работать только тогда, когда другой автор, пусть даже второстепенный, давал ему толчок. В непреднамеренном заимствовании признался однажды Байрон. Спеша отвести от себя обвинение в злостном плагиате, он пояснил, что его 12-я строфа из "Осады Коринфа", очень схожая с некоторыми строчками поэмы Кольриджа "Кристабель", которую он слышал до того, как она была опубликована, - чисто непроизвольный плагиат. Бывали случаи, когда один автор брал "имущество" у другого, не подозревая, в отличие от Лесажа, что тот, в свою очередь, занял его у коллеги. И каждый из этих авторов мог бы заявить вслед за Мольером: "Беру мое там, где его нахожу". Одним словом, если говорить о заимствовании, то следует признать, что это - способность вдохновляться чужими образами и создавать, а точнее, пересоздавать на этой основе произведения, часто превосходящие своими достоинствами первоисточник. Справедливо сказано: все, что гений берет, тотчас же становится его собственностью, потому что он ставит на это свою печать. Неповторимая стивенсоновская печать стоит и на "Острове сокровищ". Что бы ни говорил сам автор о том, что весь внутренний дух и изрядная доля существенных подробностей первых глав его книги навеяны Ирвингом, произведение Стивенсона абсолютно оригинально и самостоятельно. И не вернее ли будет сказать, что оба они, Ирвинг и Стивенсон, как, впрочем, и Эдгар По, пользовались в качестве источника старинными описаниями |
|
|