"Юля Беломлинская. Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин " - читать интересную книгу автора

вообще многое мешает...
Мне кажется, что яростное увлечение атеизмом в 20-м веке - это и был
ответ неразумного людского племени, на Разного Бога, на ситуацию, в которой
люди живут рядом, встречаются каждый день, у них есть общий язык для
общения, и им дозволено дружить, и вести дела совместно, и вместе выпивать
иногда, а вот любиться - не дозволено, ни в коем случае. Какой это, однако,
ужас!
И вспоминается отец-араб, виденный мною, в маленькой йеменской
деревушке, сидящий на крыльце рядом с собственноручно отрубленной головой
младшей дочери (согрешила с английским лейтенантом!) и горько плачущим -
дочь все-таки, не хуй собачий. Не спрашивайте, когда и при каких
обстоятельствах мне довелось посетить Йемен - печальное это зрелище перешло
в мои глаза из ушей, а туда попало из уст Пети Грязневича - старого
питерского арабиста, встреченного мною в Мид-вест Индиане.
Мир устал от Разного Бога, мешающего бабам, и к началу 20-го века был
уже почти готов и вовсе всякого Бога отменить. Но по причине того, что Бога
отменить не проще, чем его ближайших родственников - таракана, например или
еврея, ( а их можно только временно выморить, и с Богом это отлично
получилось в России, в какой то момент), все же в конце века стало ясно, что
атеизм - занятие бесполезное, и изобретательная Америка изобрела экуменизм -
специально в помощь "нам бабам". Больше то он ни для чего не нужен - просто
не бить любого иноверца при встрече СРАЗУ палкой по голове - мир, скрипя
сердцем, согласился уж пару веков назад, где-то сразу после Варфоломеевской
ночи ("Ой как неудобно...") На Балканах все еще пошаливают, но их явно
испортил квартирный вопрос. А экуменизм - он для нас, для баб - и под лютую
ненависть священнослужителей всего мира (а баб среди них - вроде как нету),
он расцвел в Нью-Йорке пышным, цветом.
Каждый день в этом городе увеличивается колличество счастливых
младенцев, имеющий право на получение матрасов и ботинок - не в одном, а
сразу в двух религиозных учреждениях, а Бедные девушки больше не обязаны во
имя любви предавать веру своих предков. Но такие девушки требуются не всем и
недаром придумано обтекаемое слово "гибкость" - можно делать вид, что оно
вовсе не является антонимом звонкого слова "верность", а так просто - само
по себе.
Ирка с Лудмером - хоть и явились поводом для сего назидательного
отступления, но хорошей иллюстрацией к нему не являются, оба они - выходцы
из страны, где Бога морили сильнодействующими средствами, и если Эмиль -
правильно разглядел в нем Великого Мага-Маклера, то для Ирки, Бог оставался
местом, где пахнет ладаном и шипят злые церковные старушки - они всегда на
тебя шипят в детстве, что ты не крестишься или крестишься не так, или встала
не туда - не ставлю кавычек - это не только цитата из Ирки, но и мои
собственные воспоминания. В общем, - никакого Бога она не любила, а любила
Лудмера и с радостью научилась зажигать для него пятничные свечи, которые
принято называть субботними. Что касается денег, то вся история их любви
сводится к известному лирическому стихотворению:
Удивляется народ - в темном переулочке
Нищий нищего ебет, за кусочек булочки!

А проще говоря, регулярные посещения синагоги на Аппер Ист-сайд
проходили для Лудмера, который почему-то бросил играть на рояле и возмечтал