"Новобранцы" - читать интересную книгу автора (Баталов Сергей Александрович)

Глава 11. А потом наступила тьма….

Никаких ключей в штабе не было.

Да и штабом-то тесный кабинет в одноэтажном кирпичном здании, сложенном из белого ракушечника, назвать можно было с большой натяжкой. Принадлежность комнаты к так называемым «мозговым центрам», в которых, как известно, принимаются все важнейшие резолюции и решаются дела текущие, определялась только наличием массивного Т-образного стола и тяжелого металлического сейфа за спиной хозяина кабинета.

Самого владельца «мозгового центра» на месте не оказалась; как вполне логично предположил землянин, это именно он давал «накачку» пилотам в казарме, куда они с Ар'раххом так неосторожно заглянули.

Вход в штаб охранял единственный солдат, без оружия. Неукротимого движения человека он не задержал….

Сейф был пуст. Сашка, поискав и не найдя в столе ключей от стального «гроба», просто выжег замки бластером.

«Вот черт! Какой же я олух!» – думал бывший гладиатор, бросаясь обратно к казарме. – «Ключи от самолетов, скорее всего, были в карманах пилотов. Что же сразу-то не сообразил, что их нужно обыскать»?!

Александр заскочил в казарму. Часть пилотов уже пришла в себя. Некоторые просто сидели на полу, раскачиваясь из стороны в сторону, другие бродили по помещению, пытались привести в чувство товарищей. Его увидели. Однако никто из пилотов не сделал даже попытки напасть на него.

«Вот и славненько»! – облегченно подумал Александр, бросаясь в угол, в котором он оставил друга. За стульями никого не было.

«Командир»! – мелькнула мысль у землянина. – «Это – он! Слишком уж быстро он отрубился после не самого сильного моего удара».

– Где ключи? – схватил за грудки Заречнев одного из очухавшихся пилотов. Тот его не понял, недоуменно пожал плечами. Пришлось землянину изображать пантомиму, показывая, что конкретно он ищет. Летчик его понял. Он похлопал себя по карманам, показывая, что ключа у него нет.

– Где начальник? – Александр ткнул пальцем в пол в то место, где стоял шеф пилотов в момент, когда в казарму проникли бывшие гладиаторы. Пилот, немного подумав, наклонился вперед, развел руки в стороны.

– К самолетам побежал! – догадался Сашка, бросаясь к выходу.

«Не успею»! – подумал Заречнев, заметив, как командир перевалил бесчувственного зеленого верзилу в заднюю часть кабины «альбатроса», а сам прыгнул в переднюю. Он выхватил бластер, не снижая скорости, выстрелил в сторону самолета. Луч не попал даже в корпус машины. Александр остановился, прицелился более тщательно, еще несколько раз нажал на спуск. Но противник его опередил. Он успел закрыть фонарь самолета, которому слабый бластер богомолов никакого вреда причинить не мог.

Взревели двигатели, поднялась пыль. «Альбатрос» поднялся в воздух, унося многоопытного шефа пилотов и бесчувственного друга землянина.

Заречнев поднял руки, от захлестнувшей его обиды и безысходности закричал так, что едва не сорвал голос. А потом наступила тьма….

…Холодный поток ударил его в голову. Вода пролилась за шиворот, потекла по груди и по спине. Сашка разлепил веки, приподнял голову, успел заметить, что в лицо ему летит очередная порция воды, зажмурил глаза.

Он инстинктивно дернулся, пытаясь избежать незапланированной водной процедуры. Невыносимо заломило в предплечьях и в ступнях. Землянин открыл глаза, проморгался, терпеливо дождался, когда «картинка» обретет резкость. Впрочем, так долго можно было и не ждать. Просто ему хотелось своими глазами увидеть то, во что отказывалось верить сознание. Его распяли.

Распяли на каком-то щите недалеко от летного поля, почти футовыми гвоздями намертво прибив руки и ноги к толстым деревянным доскам.

Больше дюжины пилотов стояли в десятке шагов от щита. У некоторых в руках Сашка заметил свое и Ар'раххово оружие. Один из них говорил что-то землянину на незнакомом языке, поочередно показывая на себя, своих товарищей и на вышку. В принципе, все их действия и слова были понятны и без перевода.

Пилоты собирались мстить за себя, за бойца, убитого на вышке; причем намеревались сделать это тем же оружием, от какого погиб их товарищ.

И конечно, заодно развлечь себя, любимых, зрелищем медленной смерти врага. Почему не доставить себе удовольствие, коль уж подвернулась такая возможность?

Из тетивника драка в землянина никто не выстрелил – ни одному из пилотов так и не удалось натянуть тетиву на могучий лук молодого охотника. Впрочем, изуверов не очень удручило данное обстоятельство – они решили обойтись тем, что было, и чем они владели лучше, нежели экзотическим оружием странного пришельца.

В пленника стреляли по очереди. Чтобы продлить себе удовольствие, потерзать подольше, мучители выставили на лучеметах самый слабый уровень заряда. Выстрел из бластера не убивал, он очень больно жалил, оставлял на коже темно-коричневые, обуглившиеся следы ожогов, но пленник был жив.

Мучили землянина минут двадцать. Но эта треть часа показалась человеку целой вечностью.

Волна страданий, захлестнувшая сознание после первого удара из лучемета, не отпускала его, она нарастала и нарастала – с каждой новой порцией невыносимой боли. Сашке уже казалось, что если пытка продлится еще немного, он просто сойдет с ума от этих непрекращающихся истязаний или лопнет сердце от боли. Наверное, это так и произошло бы.

Заречнев был уже за гранью сознания, когда медленный и мучительный расстрел человека из бластеров неожиданно прекратился. Он поднял голову, словно через вату, услышал гул моторов истребителя. Пилоты возбужденно загалдели, один из изуверов довольно потер руки.

«Командир возвращается»! – догадался Александр. – «Наверняка шеф избавился от Ар'рахха где-то над океаном; теперь он прилетел обратно, чтобы тоже поучаствовать в «шоу». Уверен: ему по рации уже сообщили, что второй нападавший тоже захвачен.

Да, жаль. Честно говоря, никогда не думал, что моя жизнь оборвется так бездарно». – Думал он, время от времени проваливаясь в бездну мучительной беспамятности.– «Понятно – если в бою. А так…. Пока я глазел на самолет, кто-то спокойно подошел сзади, и, пользуясь тем, что я не слышу его шагов, охлобучил меня чем-то тяжелым по голове. Фиговая ситуация. Подохнуть «с музыкой» не получилось. Что же…. Лишь бы скорее все это кончилось. А то терпеть уже сил никаких нет. Может, хотя бы их командир прибьет меня – одним выстрелом? Было бы неплохо….»

«Альбатрос» прошел над взлетным полем, сделал круг над развлекающимися пилотами, но не приземлился, завис чуть в стороне.

Летчики-палачи поняли его по-своему. Они отошли подальше, стали в сторонке, как бы предлагая командиру показать свое мастерство, из пушек расстрелять пленника, распятого в деревянном квадрате.

Кажется, шеф пилотов тоже понял их замысел. Машина отвалила в сторону, поднялась вверх. Засветились синим двигатели, «альбатрос» пошел на большой круг.

«Он хочет стрелять на скорости»! – догадался Заречнев, провожая взглядом удаляющийся истребитель. – Что же, для меня это не самый плохой исход. Если первым снарядом попадет в голову, то вообще ничего не почувствую. Все лучше, чем подыхать от болевого шока после выстрелов из их поганых бластеров».

Пилоты тоже поняли своего командира правильно. Они отошли от распятого человека еще дальше, собрались в плотную группу – метрах в тридцати от предполагаемой траектории полета снарядов.

Машина в паре километров от ВПП выполнила боевой разворот, как по струнке пошла на человека.

Заречнев закрыл глаза. Он весь сжался, напрягся…. По щекам потекли слезы. Умирать категорически не хотелось. Рев двигателей «альбатросов» стремительно приближался.

Раздалось громкое шипение. Сашка знал – это звук двигателей реактивных снарядов, выпушенных в него. Он успел даже удивиться, зачем это командир пилотов стреляет по нему НУРСами, ведь из пушек по одинокой фигуре пальнуть было бы проще? А потом сознание захлестнула последняя мысль – все, это конец!

Где-то очень близко громыхнул сдвоенный взрыв. В Сашкино израненное тело и лицо впились камешки и песок, выброшенные сильным ударом.

Рев двигателей стал ослабевать, он стал удаляться куда-то за спину прибитого к щиту человека. Александр открыл глаза.

На месте, где только что стояли его палачи, дымилась глубокая воронка. Куски тел в униформе были разбросаны на десятки метров…. Около ног человека валялась чья-то рука. Белела кость, из разорванной мышцы сочилась кровь. «Альбатрос» пошел на второй круг.

«Промахнулся»? – подумал Сашка, все еще не веря в сумасшедшую догадку, только что мелькнувшую у него в голове. – «Или это то, о чем я даже боюсь думать»?

Истребитель снова выпустил ракеты. Но теперь землянин не закрыл глаза, он увидел, что реактивные снаряды опять пошли в сторону.

Громыхнула казарма, разваливаясь на множество мелких частей, со скрипом повалилась вперед дозорная вышка.

«Альбатрос» приземлился недалеко от распятого человека. Поднялся темно-фиолетовый фонарь кабины, на бетон взлетно-посадочной полосы выпрыгнул зеленый верзила. Он рванулся к человеку, подбежал, увидел, что с ним сделали пилоты-палачи, растерянно остановился, не зная, как ему поступить. Чудовищные темно-коричневые отметины на теле его друга и две пары монументальных гвоздей, точащих из рук и ног бывшего гладиатора, казалось, отвергали саму мысль приблизиться к нему. Землянин увидел сомнения драка, одними губами прошептал:

– Тяни!

– Не могу! Тебе будет очень больно!

– Ага. А можно подумать, что только что мне было очень щекотно. Тяни! В самолет мне с этим щитом не пролезть… – Сашка попытался улыбнуться своей шутке. Зеленый верзила подошел, осторожно взялся за шляпку гвоздя.

– Нижние!

– Что?

– Сначала – нижние гвозди вытаскивай! Как ты думаешь, как я удержусь на щите, если ты вытащишь оба верхних гвоздя?

– Да, действительно! – согласился драк. Он обошел щит, проверил, насколько прочно он крепится к столбам, врытым в землю. Присел около ног Заречнева, взялся за гвоздь. Боль была адская.

Александр стиснул зубы, он завыл, замычал он непереносимой волны страдания, скрутившей израненное тело. К счастью, могучий молодой охотник вырвал стальной костыль всего за два-три движения. А потом невыносимая пытка повторилась еще трижды.

Когда последний окровавленный кусок металла звонко ударился о те, которые уже валялись в пыли под ногами Заречнева, силы и мужество оставили землянина. Он понял, что теряет сознание, повалился вперед, почувствовал, как его принимают могучие лапы молодого охотника. Громадным усилием воли он удержал ускользающий рассудок, прошептал:

– Сколько времени осталось?

– Сорок две минуты! – ответил драк, стараясь не смотреть в искаженное болью лицо друга. – Все равно не успеем. До космолета лететь – часа два, не меньше.

– Успеем! – шепотом возразил ему человек. – Там, в казармах, которые ты не уничтожил, должны быть костюмы для полетов на больших скоростях и высотах. Иди, принеси два. Для тебя и для меня. Только быстро….

Ар'рахх бережно опустил Сашку на траву, рванул к единственному уцелевшему зданию. Обратно он вернулся минуты через две. В клешнях он нес по голубому костюму, обильно оплетенному шнуровками со всех сторон.

– Как мне его одеть? – на ходу, еще не добежав, крикнул он.

– Прорежь отверстие для хвоста. Только точно по шву, не повреди ткань….

Он попробовал взять в руки высотный костюм, но руки слушались плохо, разрывающей болью отзывались на любое, даже самое незначительно движение. Пришлось просить помощи у драка.

Затолкав человека в костюм, зеленый верзила кое-как напялил «свой», поднял на руки землянина, бегом помчался к «альбатросу»

– Ты куда дел хозяина самолета? – слабым голосом спросил Сашка, пытаясь удержать на весу голову, болтающуюся в такт Ар'рахховым шагам. Каждое движение могучих конечностей драка отзывались нестерпимой болью в руках и ногах.

– Никуда не дел. Щас, выкину его из машины.

– А что с ним произошло?

– А что с ним произошло? Умер он.

– Как так?

– А вот так – взял, и умер. У них в самолетах кабина – одна; места пилотов между собой перегородкой не разделены. Я, когда в сознание пришел, на это сразу обратил внимание. Тихонечко прополз к сиденью пилота, просунул руку….

– И тихонечко его так удавил….

– Типа того. Ну, вот, добежали. Погоди, я выкину этого…. Из кабины. Молодой охотник заскочил на крыло, наклонился внутрь…. Выпрямился.

– Убег! Вот паскуда! Живуч, однако! Убег! Впрочем, на наши планы это никак не влияет.

Он затащил друга наверх, посадил его на заднее сиденье, тщательно привязал всем, что смог найти в кабине машины.

– Думаешь, будет погоня? – Сашка его манипуляции с собственным израненным телом терпел стоически, хотя несколько раз с большим трудом сдержал стон.

– Будет…. Не будет…. Надо быть готовым ко всему. Как у вас, на Земле, говорят? На алаха надейся, а верблюда привязывай? Вот я и привязываю верблюда….

Обессиленный Заречнев не смог возразить даже насчет верблюда. Главное сейчас было – добраться вовремя до космолета. И конечно – остаться при этом в живых.

– Погоди, я – на секундочку! – зеленый верзила лихо спрыгнул на бетонку прямо из кабины, кинулся в сторону щита, где на земле остались его верный стреломет и колчан со стрелами. Бросать свое оружие, которое не одну дюжину раз спасало ему жизнь, драк не мог – это было выше его сил и понимания.

Александр проводил взглядом зеленого верзилу, неожиданно заметил слабое движение в стороне от «пыточного» щита. Он повернул голову, чтобы лучше рассмотреть – что же там такое движется за спиной у Ар'рахха.

И похолодел. Из развалин торчала башка сбежавшего шефа пилотов. Голова немного приподнялась, показалась плечи и рука местного «начальника аэродрома». Он целился из бластера в спину зеленого чудовища.

Саша хотел крикнуть, но не смог – не было сил. Тогда он кое-как засунул в рот два пальца и…. оглушительно свистнул.

Ар'рахх обернулся на звук, краем глаза увидел Сашку, потом – направленный на него лучемет, «рыбкой» ушел вперед. Яркая струя огня с шипением врезалась в траву, на которой только что находились ноги драка.

Зеленый верзила подхватил тетивник, стрелы, спрятался за тяжелый щит, на котором совсем недавно висел распятый человек.

Командир довольно рассмеялся – он видел, что в руках противника нет огнестрельного оружия. Больше не скрываясь, он выбрался из своего укрытия, презрительно посмотрел на человека, чья голова виднелась в кабине его истребителя. Он выразительно плюнул себе под ноги, словно подтверждая, что как только он расправиться с безоружным драком, он тотчас же и обязательно займется беспомощным человеком.

Пилот несколько раз выстрелил рядом со щитом, пресекая со стороны своего противника любые возможные попытки скрыться. Он приблизился на два десятка шагов, остановился, поднял на уровень глаз свой лучемет. Было видно, как он большим пальцем до максимума поднимает мощность одиночного выстрела своего оружия….

Из дыры, образовавшейся в деревянном щите после того, как из него вынули один из страшных стальных костылей, коими был прибит к щиту человек, вылетела стрела. Оперенная смерть смачно вошла точно в середину груди командира. Шеф пилотов удивленно уставился на коричневое древко, непонятно как оказавшееся в его груди. Он выронил бластер, упал на колени, повалился набок, Сашка заметил, что из его спины на добрых полметра торчит наконечник страшной Ар'рахховой стрелы – драк явно не пожалел сил, натягивая тетиву своего оружия.

– Сколько осталось? – едва слышно спросил Заречнев у друга, запрыгнувшего в кабину.

– Не знаю точно! Минут тридцать – тридцать пять. Все, взлетаем!

– Поднимись повыше! – попросил землянин, обратив внимание, что друг прекратил набор высоты. – Иначе машина просто сгорит в атмосфере от перегрева.

Дита равнодушно глянула на Дягилева – явно нервничавшего, все чаще и чаще посматривавшего на часы, отошла в сторону, к Николаю Платоновичу.

– А ты как думаешь, Коля, – вернется наш «непутевый» к сроку, который я ему назначила?

– Не знаю. Не уверен. Час назад я запрашивал информацию о движении нашего штурмовика от острова в сторону континента. Ответ был отрицательный.

– А тридцать минут назад?

– Тридцать минут назад диспетчерские службы зафиксировали взлет с острова. Но это была машина богомола или элоя – так называемый «альбатрос».

– Ну, и что? Они могли захватить самолет.

– Маловероятно. Сразу после взлета пилот набрал очень большую высоту, огромную скорость….

– Конкретно – какую?

– Гиперзвуковую. Не меньше шести «Махов». Нашим пилотам такое не под силу. У них нет высотных костюмов, нет опыта управления полетами на таких скоростях.

Скорее всего, это подручный Сенатора, сама знаешь какого. Спешит лично доложить боссу об успешном выполнении задания.

– Что, тогда все ясно. Взлетаем?

– Давай повременим. Лимит времени, установленный тобой заканчивается минут через десять, не больше. Нужно соблюсти все формальности. К тому же подручный Сенатора скоро будет пролетать над нами. Шесть «Махов» над головой – это зрелище не для слабых духом! Пусть курсанты тоже посмотрят.

– Не возражаю. Пусть смотрят.

Рекруты, услышав команду седого собраться снаружи космолета, недоуменно переглядывались, спускаясь по трапу. О задании бывшим гладиаторам знали очень немногие. А кто знал – предпочитали помалкивать, ибо помнили о жестком правиле, не раз подтверждавшимся жизнью – чем длиннее язык, тем короче жизнь. Последней по металлическому настилу спустилась богомолка. Люди переглядывались, перешептывались между собой, но сказать что-то вслух курсанты опасались. Хрупкое насекомое двинулось сначала в сторону бессмертной, потом, поймав взгляд элойки, вернулось обратно, заняло место в общем строю, у самого его края.

– Рекруты! – сказал Николай Платонович, дождавшись, когда стихнут все разговоры и разговорчики. – Мы покидаем планету Город Богов. Покидаем через несколько минут. Вам представилась редкая возможность – посмотреть на пролет истребителя на гиперзвуковой скорости. Пройдет время, и некоторым из вас покорятся самые высокие скорости, которые доступны пилотируемым летательным аппаратам в этом уголке Галактики. Сейчас вы увидите, как это выглядит со стороны. Через…. – Он согнул левую руку в локте.– Одну минуту вон с той стороны покажется машина, чья скорость с шесть раз превышает скорость звука. Вообще-то полеты на таких скоростях запрещены в атмосфере планеты элоев, но, видимо, этот пилот получил особое разрешение на свой трюк.

Высоко-высоко в небе, на юго-западе от озера показалась светлая полоска. Невидимый гигант взял в руки мел и прочертил им небосвод. Прочертил на скорости, доступной очень небольшому числу пилотируемых атмосферных летательных аппаратов, созданных цивилизацией разумных существ.

«Интересно, кто этот безумный смельчак, куда он спешит, что за нужда заставила его гнать машину на пределе её технических возможностей? Наверное, рекруты этого не узнают никогда». – думал седой, машинально отметив явную неопытность пилота гиперзвукового лайнера, слишком резко начавшего сбавлять скорость – до защитного поля Города Богов была еще добрая сотня миль.

Самолет пошел по кругу, снизился до высоты примерно десять тысяч метров. Стала хорошо заметна форма его крыльев – скошенных вниз и назад. Именно из-за этой особенности таких летательных аппаратов земляне называли их «альбатросами» – наверное, за некоторую похожесть на этих больших морских птиц Земли, неустанно путешествующих над просторами океанов родной планеты.

«Странно, такое впечатление, что эта машина направляется именно к нам»! – подумал седой, отметив, что центр спирали, начерченной в небе сверхскоростным истребителем, находится точно над его головой; машинально глянул на часы. До истечения назначенного бессмертной времени оставалось еще три минуты. – «Хотя, маловероятно, что это – наши «неудобные» курсанты. Возможно, подручный Сенатора привез какие-то вести о них, или даже тела – чтобы не утилизировать ничего самим. Как-никак, задание-то все равно было полуофициальное. Да. Скорее всего, привезли тела или фрагменты тем. Ладно. Если этот самолет – к нам, будем встречать»!

Из поднебесья пришел могучий звуковой удар. Гром, казалось, расколол небо пополам. Седой инстинктивно присел, закрыл уши ладонями….

«Альбатрос» сделал последний круг – над озером, выпустил шасси. Вниз ударила струя голубоватого пламени.

То, что гиперзвуковик сядет около космолета, сомнений не осталось ни у кого.

Горячий поток воздуха разметал камешки, пыль, мусор, накопившиеся около транспортного корабля Звездной Академии. «Альбатрос» коснулся колесами площадки, заглушил двигатель. За фиолетовым продолговатым колпаком машины не угадывалось ничего. Некоторые курсанты попятились к входному люку.

Первым опомнился Дягилев. Он вышел из строя, подрагивающей походкой пошел к истребителю. Его остановил окрик Диты.

– Стоять! Не подходить! Температура корпуса – градусов пятьсот. Если коснешься, сгоришь мгновенно.

– А что делать? – обернулся Евгений.

– Несите огнетушители, заливайте машину пеной….

Дягилев обернулся, рыкнул на кого-то из рекрутов. Четверо курсантов бегом бросились внутрь космолета.

Евгений выхватил красный бочонок у самого первого, направил раструб на машину, выдернул чеку…. Вслед за ним это же сделали другие «пожарные».

Прошло всего пару минут, а на месте «альбатроса» уже высилась большущая куча белой пены. И она все прибывала, и прибывала….

– Все, достаточно! – отрывисто отдала команду Дита. – Теперь поливайте его водой! Дягилев выразительно развел руки в стороны.

Элойка мрачно глянула на Николая Платоновича. Седой перехватил её взгляд, потянул за рукава пару курсантов, стоявших рядом. Они скрылись внутри космолета, через кое-то время с видимым трудом вынесли небольшой агрегат, внешне похожий на переносной генератор. К агрегату прицепили не очень толстый гофрированный шланг, конец трубы опустили в озеро….

Агрегат шумно затарахтел, бросая струю воды на самый верх пенно-ватного «облака».

– Все, можете открывать! – неизвестно кому скомандовал седой, коснувшись рукой крыла и лично убедившись, что теперь температура обшивки машины – в пределах нормы.

На крыло заскочил Дягилев, каким-то предметом стал поддевать краешек фонаря кабины.

Все замерли, когда продолговатая капля «крыши» «альбатроса» пошла вверх, рассекречивая, наконец, того, кто несколько минут на гиперзвуковой скорости резал небо над их головами. Фонарь поднялся. Все ахнули.

В кабине находились двое. Здоровенный зеленый драк в комбинезоне, расползающемся на нем по всем швам и его друг, человек Александр. Голова Заречнева безжизненно свисла ему на грудь. Глаза были закрыты. Грудная клетка едва заметно поднималась и опускалась. Казалось, землянин просто спит. Но это было не так.

– Я приму! – крикнул Евгений драку, заметив, что тот повернулся к человеку и освобождает его от каких-то пут. К Дягилеву подскочила…. богомолка, явно намереваясь помочь человеку, но её оттеснили Тимофеев и Самочернов. Юрий подставил богатырское плечо, Тимофеев мухой заскочил на крыло, шустро помог Ар'рахху с застежками и веревками.

Вытащили Заречнева. Руки и ноги звездного рекрута безвольно висели, они были пробиты чем-то длинным и толстым, похожим на штырь или копье. Кровь из ран не текла, она запеклась, кое-где на костюме она даже высохла, очевидно, под действием высокой температуры внутри кабины самолета.

На землю спрыгнул драк. Он поискал глазами богомолку, передал ей свой лук и стрелы. Зеленый верзила помог Дягилеву опустить Александра на землю. Вокруг мгновенно образовалась толпа.

Все молчали. Откуда-то сзади в толпе началось движение. Рекруты расступались, давая дорогу бессмертной и седому. Дита и Николай Платонович подошли, мужчина наклонился к раненому.

Сашка приоткрыл один глаз, нашел им бессмертную. На его лице появилось некоторое подобие улыбки. Он шевельнул окровавленной рукой, попытался дотянуться ею до своей головы.

– Разрешите доложить! – прошипел он одними губами. – Ваше задание выполнено!

Дита качнула головой, улыбнулась самыми кончиками губ, скосила глаза на Николая Платоновича.

– Несите носилки! – негромко приказала она. – Будем лечить вашего «героя».

Дружный и громкий топот курсантских ботинок за спиной выказал, что выполнять её приказание бросились не меньше шести человек.

Заречнев поправлялся медленно.

Причин было несколько. Вряд ли перед тем, как прибить Сашку к деревянному щиту, его мучители продезинфицировали гвозди. Раны в предплечьях и в стопах ног время от времени загнивали, сочились кровью и сукровицей, мучительно ныли раздробленные кости и разорванные связки. Вдобавок от перегрузок или высоты полопались мелкие сосуды в легких, они тоже кровоточили; Александр то и дело харкал кровью – в специальную посудину, добытую именно для этих целей незаметным, но вездесущим Женькой Тимофеевым.

Ухаживать за раненым вызвались несколько курсантов, включая Ирину, а также пилота-богомолку, которая совершенно не стеснялась ни обнаженного человеческого тела, ни рваных ран, от одного вида которых ту же Ирину неудержимо тянуло расстаться с содержимым своего желудка.

Еще на космолете Дита и Николай Платонович внимательно, несколько раз кряду отсмотрели «материалы», скопированные в компьюзер из мозга курсантов Заречнева и Ар'рахха. По тем правовым нормам, которые существовали на планете Город Богов, поведение бывших гладиаторов могло быть квалифицировано как необходимая оборона. Хотя Дита сомневалась, что дело дойдет до судебного или какого-то иного разбирательства, «материалы» на этот крайний случай у неё все равно всегда должны быть, как говорится на Земле, «под рукой».

А еще – она морально уже была готова к тому, чтобы хотя бы частично признать правоту Сенатора Джаддаффа. Еще неделю назад она не ведала (и не хотела знать!), чего же такого, недоступного и непонятного ей, увидел глава богатейшего калана планеты в этом совершенно обычном на первый (и второй!) взгляд, человеке. Теперь, после случившегося, не один десяток раз прокрутив на экране и в памяти все, что бесстрастно зафиксировали глаза бывших гладиаторов, она неожиданно поняла – что.

Дружба. Настоящая мужская дружба между землянином и молодым охотником. Именно она, дружба, толкала столь разных существ, к тому же выросших не просто в разных условиях – на разных планетах – на самые безумные поступки, не поддающиеся никакой логике. Никакой, кроме, пожалуй, одной – сам погибай, а товарища выручай.

Анализ и приведение в систему полученной информации были одним из «коньков» бессмертной. Её «научный» склад ума помогал ей справится с самыми, казалось, неразрешимыми задачами. Намного более сложными, чем оценка совокупных способностей драка и человека в контексте той задачи, которое ей (а возможно – и им) предстояло выполнить. Вывод она сделала правильный. Но разум – это одно, а чувства – совершенно другое.

Дита была не только богиней, ученой, бессмертной. Она была еще и женщиной. Ей, как женщине, не видящей пары, равной себе, даже среди бессмертных, крайне неприятно было видеть влюбленность в неё простого смертного. Её невыносимо раздражали липкие взгляды человека, провожающие её всегда, когда она появлялась в поле его зрения. Человека, как вид, стоявшего на несколько ступеней ниже, чем она, элойка. Это было то же самое, как самке человека видеть, что она очень нравится… волосатой домашней обезьяне, например, шимпанзе, которая живет в большой железной клетке, с аппетитом кушает бананы, а когда видит хозяйку, все его обезьянье «достоинство» тут же демонстрирует способность к немедленному совокуплению с хозяйкой.

От мысли о том, что она (гипотетически, конечно!) может оказаться в одной постели с этим низшим существом, Диту начинало подташнивать. Да что там – подташнивать. Её «выворачивало» по самое «не могу».

Два чувства боролись в ней. Ненависть и целесообразность. И чем крепче была «аргументы» целесообразности, тем сильнее становилась ненависть.

Ненависть к человеку, который вкупе с драком демонстрировал прямо-таки нечеловеческую способность выживать, выкручиваться из самых «щекотливых» ситуаций; тем самым, становясь очень желаемым членом команды, чью будущую задачу легкой не назвал бы никто.

Ненависть за то, что ограниченный ум низшего существа не дал ему способность понять, что такие чувства, как у него, лучше всего хранить в глубочайшей тайне – так, чтобы о них не догадывался абсолютно никто.

Ненависть за то, что ей, видимо, все-таки придется пойти против своих чувств, и придется взять его и его зеленого друга в одну команду. Придется взять и терпеть близкое присутствие до тех пор, пока не будет выполнена задача, пока не обрастет новой плотью её отец….

Счастье для Диты было в том, чтобы поступать свободно – так, как ей хочется, без оглядки на обстоятельства; на то, что скажут окружающие, без мыслей о том, как это может сказаться на близких. Счастье для элоя – это свобода.

Слишком живучий человек лишил её этой свободы – свободы выбора. Лишил счастья.

Достаточно весомый повод, чтобы возненавидеть кого угодно – от всей души.

Ненависть усиливалась тем, что глупое полуживотное – полуразумное создание, этот человечишко, даже не понимал, не видел, какую боль он причиняет своими ненужными, несвоевременными чувствами к той, которую он так искренне любит. Вот уж, действительно – любовь слепа. Но нужно было принимать решение.

Дита знала, что сегодня вечером, в крайнем случае – завтра, днем ей нужно сообщить о своем решении Сенатору. От этого её решения зависело многое. Например, как скоро закрутятся «шестеренки» подготовки экспедиции.

Такую сложную экспансию, какую предлагал ей совершить Джаддафф, готовить нужно было не меньше месяца. Необходимо построить специальный корабль – быстроходный и маневренный, начиненный незаметным, но мощным оружием. Надо предусмотреть в каюты для каждого члена экспедиции, создать запас пищи, наиболее приемлемой опять же для каждого, кто ступит на борт её космолета.

Предусмотреть всех сложностей, которые могут встретиться на пути к цели, невозможно. Но есть общие правила, которых нужно придерживаться при подготовке к экспедиции на самую окраину Галактики – Дита не сомневалась, что конечная цель из «вылазки» лежит далеко за пределами контролируемого элоями участка циклопического звездного вихря.

Но первое, с чего начинается любая серьезная разведывательная или диверсионная операция – это подбор команды.

Бессмертная прошлась по каюте, распустила прическу, встряхнула волосами, заструившимися по плечам каштановым водопадом. Она нажала на кнопку вызова, приглашая в каюту Николая Платоновича. Седой ответил на вызов не сразу.

«Опять развлекается со своей пассией»! – недовольно поморщилась бессмертная, терпеливо дожидаясь, когда вспыхнет экран и на нем появится её заместитель.

– Слушаю! – наконец, отозвался его довольный голос. Дита не ошиблась – судя по виду «Коли», его любовные игры с Ириной были в самом разгаре. Что же, придется на время их прервать.

– Оденься и зайди ко мне, пожалуйста! – стараясь казаться сдержанной, попросила элойка. Впрочем, её раздражение не ускользнуло от человека – слишком уж резко Дита хлопнула по кнопке, выключающий её видеофон.

– Разведывательный корабль не будет большим. – как бы размышляя вслух, говорила бессмертная, меряя шагами расстояние между столом и экраном стереовизора, на котором высвечивались основные этапы подготовки к некоему, как она сказала, «путешествию». Впрочем, опытного шефа звездных рекрутов эта уклончивая терминология обмануть не могла. Дита вообще редко совершала «путешествия», которые были просто сложными или опасными. Как правило, авантюры, которые затевала она, или её доблестный папаша, отличались невероятной смелостью, невыполнимостью задач и большим числом угроз, многие из которых были смертельными. Они с Доном вообще отличались каким-то пренебрежением к смерти – качеством для бессмертных совершенно не характерным.

«Может, именно поэтому Сенатор для выполнения своего поручения выбрал именно её»? – думал Николай Платонович, внимательно следя за ходом мыслей элойки. Впрочем, сейчас его беспокоил только один вопрос – как построить разговор так, чтобы среди будущих «путешественников» не оказалось ни его имени, ни Ирины. Остальное, по большому счету, не имело для седого большого значения. По крайней мере, сейчас.

– Небольшой космический бот, а лучше – яхта. Она не привлечет лишнего внимания, позволит сохранить в тайне цели, задачи и маршрут экспедиции. Ты согласен, Николай?

Седой задумчиво потер подбородок указательным пальцем. Он на этот счет придерживался иного мнения. Лучше всего членов любой экспедиции защищает могучий галактический линкор с тяжелыми орудиями и ракетами дальнего радиуса действия на борту. В крайнем случае – фрегат или крейсер. Но…. Большой корабль – большая команда. В которой вполне может найтись место для такого опытного командира, как он. Нет, Дита права. Маленькая яхта – это как раз то, что нужно сейчас Николаю Платоновичу. Нужно для того, чтобы его патронесса отправилась куда-нибудь подальше и не мешала ему в полной мере насладиться всеми прелестями медового месяца.

– Я согласен с тобой! Яхта, или бот – лучший выбор для такого путешествия. – убежденно сказал он, избегая, однако, встречаться взглядом с бессмертной. – Только нужно его подготовить так, чтобы исключить любую возможность поломки или повреждения от метеорита.

– Как ты думаешь, сколько бойцов нужно, чтобы пройти по чужой территории, населенной враждебными племенами? Три? Пять? – совершенно незаметно для себя элойка перешла на «военную» терминологию. Человек сделал вид, что не заметил перемен в лексике патронессы.

– Слишком мало. По самым скромным расчетам, мобильная разведгруппа должна включать в себя не меньше семи членов – людей, или элоев. Плюс – резервная команда в космолет на орбите, на самый непредвиденный случай. Минимум – человека четыре….

– Итого – одиннадцать или двенадцать? – уточнила Дита, проверяя, правильно ли она понимает ход мысли своего заместителя.

– Лучше – двенадцать! – поспешил ответь седой. – Например, для того же драка – двенадцать – счастливое число. Да и нам, людям, оно приятно. Не зря же цифру «тринадцать» называют «чертовой дюжиной»

– Каких именно специалистов ты видишь в составе такой экспедиции?

– Давай считать вместе…. Руководитель экспедиции. Пилоты – первый и второй. Штурман, его помощник. Врач. И шестеро универсальных бойцов, способных управлять летными аппаратами, стрелять, драться, ориентироваться на местности. Словом – мобильная десантная группа.

– У тебя есть соображения, кого в неё включить?

Это был звездный миг седого. Только сейчас он мог отвести от себя «приглашение» поучаствовать в «путешествии». А значит….

– Руководить экспедицией будешь, вероятнее всего ты. – он сделал паузу, ожидая возражений. Их не последовало. – Первого пилота лучше твоего Демьяна Паршина – не найти. Второго…. Надо подумать. Может, Евгений Дягилев? Штурмана и его помощника можно поискать среди элоев, но лучше – взять кого-то из наших старых выпускников. С бойцами – проще.

Нет сомнений, что в их число нужно включить Заречнева и этого его друга. Араха. Женька Тимофеев и Юрий Самочернов – также отличные кандидаты для «войны» на чужих территориях. А что думаешь на этот счет ты?

– Почти тоже, что и ты! Дягилева я возьму. Но не вторым пилотом. Слишком непредсказуем и независим в своих поступках. Пусть он будет…. в составе десантной группы. Воин он отменный, храбрости и сообразительности ему не занимать.

Вторым пилотом я возьму, знаешь кого? Ту девочку, которую подобрал Заречнев на берегу озера.

– Богомолку? – ахнул седой.

– Да, именно её. Она – изгой в своем Улье. Но она – принцесса. И останется ею до тех пор, пока жива её мать, Царица Улья. А когда Царица умрет, то кто может воспрепятствовать, как её уже окрестили, Маше, занять свое законное место на престоле? Никто! Она молода, неопытна, но очень сообразительна. А то, что у насекомых притуплен инстинкт самосохранения, ты знаешь не хуже меня.

Из Маши получится отличный пилот. Со временем, разумеется. А если нам повезет – то когда-нибудь мы получим в её лице надежного союзника, главу одного из самых многочисленных Ульев богомолов. Согласись, ради такой цели стоит взять девочку вторым пилотом на мою яхту!

– Согласен! Осталось назвать имена врача и шестого, последнего разведчика. Может, это будет Иван Сущенко? Он – опытный боец, отлично владеет приемами рукопашного боя, храбр, сообразителен, силен….

Это была непростительная ошибка. Николай Платонович наверняка знал, что бессмертной тоже известен конфликт, который произошел между этим подлым «дедом» и Заречневым. Знал, и все-таки предложил.

«Зачем»? – мысленно недоумевала Дита, внимательно всматриваясь в лицо своего заместителя. – «Чего он добивается? Того, чтобы где-нибудь на чужой планете угли конфликта, тлеющего между Сущенко и Заречневым, под влиянием сложной или критической ситуации вспыхнули с такой силой, что пожар неприязни уничтожил всю команду? Неужели он считаем меня за дуру, неспособную просчитать даже такую простейшую ситуацию? Что же, сейчас проверим, кто из нас глупец».

– Кандидатура, которую ты предложил, безусловно, весьма достойная! – от язвительно-холодного тона патронессы у Николая Платоновича по спине потек холодный пот.– Но, как тебе известно, одним из членов диверсионной группы обязательно должна быть женщина, или девушка. Для нас это – аксиома.

Седой согнулся, как от удара в живот. Он понял, куда «гнет» элойка. Понял, но возразить не посмел. Дита это тоже хорошо знала. Единственный человек, который мог не согласиться с ней, был этот ненормально-влюбленный Заречнев. «Но ничего, когда на его «горизонте» замаячит бессмертие, он тоже станет намного сговорчивее». – думал седой, лихорадочно соображая, как ему выбраться из тупика, в который он сам себя же и загнал.

– Я предлагаю в состав экспедиции включить девушку, у которой на кроссе была перебита нога; забыла её имя. Напомни мне, пожалуйста!

На землянина было больно смотреть. Он побледнел, посерел, открыл рот, пытаясь что-то сказать, но так ничего и не ответил.

– Ах, да! – издевательски-принужденно воскликнула Дита. – Я сама вспомнила, как её зовут. Эту девушку зовут Ирина! Вот её мы и впишем с тобой в качестве последнего, двенадцатого члена моей экспедиции. Ты не против?

– А? Да! – седой поймал глазами взгляд бессмертной, обреченно кивнул. – Можно, я пойду в свою каюту? Что-то у меня живот разболелся. Вы не будете возражать, если я пойду прямо сейчас? – человек неосознанно перешел на «вы».

– Разумеется, иди. Спасибо! Ты мне очень помог! Если случайно встретишь Ирину, можешь сказать ей, что она скоро оправляется в далекое путешествие.

– Сучка бессмертная! – прошептал седой, вываливаясь за порог каюты элойки. – Что б тебе….

Заречнев поправлялся медленно с точки зрения бессмертной, мысленной уже распланировавшей чуть ли не по часам всю подготовку к экспедиции, «намеченной» для неё могущественным Сенатором.

«Яхта будет готова через месяц, не позже»! – думала она, заглянув в каюту бывших гладиаторов и внимательно осматривая раны «непутевого» курсанта. – «У рекрута на полную реабилитацию уйдет минимум – два. Месяц – собственно на лечение, еще столько же – на восстановление утраченных двигательных возможностей. Оставить его в Академии?

Лично я была бы только рада. Но этот зеленый великан, зорко наблюдающий за мной из соседней кровати, не оставит своего товарища. Это, разумеется, хорошо, я тоже не оставила бы…. Но если не взять одного и второго, заартачится Дягилев, да и богомолка предпочтет остаться около человека. Команда распадется…

Но если травмы «непутёвого» можно долечить во время экспедиции, то как быть с заключительным этапом подготовки звездных рекрутов, которого эти парни и Ирина не касались даже на словах?

Как? Как обучить новобранцев управлять космическими и атмосферно-космическими летательными аппаратами? Без этих важных навыков риск им нельзя пересекать границ планетных систем. Не говоря уже – о звездных.

Каждый из членов дальней экспедиции должен уметь управлять кораблем в межпланетном и межзвездном пространстве – это аксиома. За прошедшие века слишком много было нелепый провалов в командах, когда этим навыком не владел хотя бы один-единственный член экипажа. Как обычно, по закону космической подлости (на Гее его любят называть «Законом Мерфи») именно он оказывался единственным здоровым, или вообще – живым, когда все остальные бойцы по разным причинам выходили из строя.

Одно из непреложных правил Звездной Академии гласит: подготовка должна быть проведена в полном объеме. Для всех курсантов – без исключений. Что же делать?

Как наверстать время, потерянное из-за нелепого «испытания», которое устроил землянину Джаддафф?

Впрочем, что там говорил Сенатор об умственных способностях «непутевого» землянина? А перевалю-ка я эту задачу на него самого. Сам попал в переплет, в котором едва не погиб, по собственной невнимательности допустил, что его, как лабораторную лягушку, пришпилили к доскам, сам теперь пусть и выкручивается, придумывает, как в один стакан вместить два стакана воды».

– Как у тебя самочувствие? – в голосе бессмертной не было ни тепла, ни участия. Наверное, так Снежная Королева разговаривала с Каем – холодно, отстраненно….

– В целом – нормально! – «отрапортовал» Сашка. – Внутренние органы – целы, дырки на коже затягиваются, кости – срастаются! Скоро начну передвигаться на костылях. Главное – голова не повреждена!

– Замечательно! Именно это я и хотела услышать от тебя. У меня для твоей головы есть задание. Этакий микро-мозговой штурм. Заречнев насторожился, приподнялся на кровати.

– Через месяц ты в составе небольшой команды, в которую включены твой друг, Маша, Ирина, Дягилев, Самочернов и Тимофеев, отправляетесь в экспедицию. Цель экспедиции вы узнаете позже, когда покинете пределы звездной системы элоев. Возглавляю ее я. В настоящее время на орбитальной верфи строится космолет – специально для нашей команды.

Через месяц все члены команды будут владеть навыками управления космолетами. Все, кроме тебя. Ты к завтрашнему полудню должен ответить мне, как ты собираешься не отставать от своих товарищей. Задача ясна?

– Ясна! Можно небольшую просьбу?

– Говори!

– Хотелось бы взглянуть, что будет представлять из себя то судно, о котором ты говорила. Хотя бы схематически. Это возможно?

– Да! Я отправлю схему судна на компьюзер вашей комнаты через четверть часа. Самостоятельно разберешься? Или дать помощника?

– Дать! Если можно – Дягилева!

– Хорошо! Можешь считать, что мы договорились.