"Адольф Бело. Две женщины " - читать интересную книгу авторасожалею. Ну, когда вы можете жениться - через месяц, через три недели?
- Поистине, Елена, - сказал резко Морис, - вы приписываете мне мысли, которых у меня нет. С минуту она молча смотрела на него, затем произнесла голосом, который выдавал на этот раз все ее чувства: - Эти мысли, Морис, вы вынашиваете уже давно; я вас знаю и вы ничего не скроете от меня. Я догадываюсь обо всех побуждениях, обо всех слабостях вашего сердца. Но вы - честный человек, вы боитесь остаться в долгу передо мной; вы считаете долгом чести не разрывать узы, соединяющие нас, и хотя вы не можете не думать о свадьбе, вы никогда не договоритесь о ней. Я отдаю вам должное, Морис, и сама возвращаю вам свободу. Что ж, воспользуйтесь ею, мой друг. Я более рассудительна, чем вы думаете. Наша связь действительно слишком затянулась: не надо, чтобы подобные вещи длились до бесконечности. Вы должны начать узаконенную, честную семейную жизнь. Я не могу запретить вам иметь семью, детей, я, которая проведу всю свою жизнь, страдая от того, что у меня их нет! Когда минуют годы и все страсти затухнут, как сладостно, как чудесно должно быть вновь ожить в жизни других и снова услышать биение сердца, которое больше не бьется!.. Видите Морис, я говорю с вами как подруга - последуйте же совету, который я вам даю. Расстанемся, как следует расстаться порядочным людям - чистосердечно, доброжелательно, без взаимных упреков... Пожмите руку, которую я вам протягиваю. Она протянула ему руку, и Морис, оглушенный услышанными словами, взволнованный тысячью противоположных чувств, машинально сжал ее. Тогда боль и негодование Елены разразились вдруг со всей силой. Дрожащая, заплаканная, она воскликнула, указывая на руку, которую Морис еще сжимал в своей: сквозь слезы ему в лицо, она продолжала: - Значит, это правда, ты меня больше не любишь! - Ах, могу ли я знать? - ответил Морис, который в свою очередь больше не владел собой. - Эти сцены, которые беспрерывно возобновляются, раздражают меня! Они меня убивают! Я не знаю больше, что я испытываю, что я чувствую, что я люблю и что я ненавижу! Он отошел от Елены и, шагая большими шагами по салону, продолжал: - Подумать только, что сейчас, как вчера, как позавчера, как все прошлые дни, когда список жалоб будет исчерпан, когда весь клавир страсти будет использован, мы вернемся каждый к своей жизни, совершенно удивленные тем, что столько речей, столько слез, столько страданий ничего не изменили в нашем существовании, ибо ничто не в силах его изменить; а завтра мы возобновим все, и наша жизнь так и пройдет в продолжительной, и безрассудной борьбе! Он остановился и, немного успокоившись, упал в кресло, стоявшее в углу салона. Тогда бледная и серьезная Елена, в который за то время, пока он говорил, произошла какая-то перемена, подошла к Морису, коснулась его плеча и, принудив его повернуться к ней лицом, сказала грустно, но твердо: - Вы ошибаетесь, Морис, это сцена будет последней, я клянусь... Я вам повторю спокойно, без всякой задней мысли: вы свободны. Прощайте... У меня найдется мужество не принимать вас и не возвращаться к вам вновь, но я надеюсь, что и у вас хватит мужества не возвращаться больше ко мне. - Ну, что ж, - сказал Морис, задетый тем, что мадам де Брионн приняла решение, которое он никогда не осмелился бы принять, - поскольку вы так |
|
|