"Адольф Бело. Две женщины " - читать интересную книгу автора

хотите, поскольку вы этого требуете, я постараюсь вам повиноваться.
- И это вам будет нетрудно, - сказала она с оттенком меланхолии,
которой не пыталась скрыть, - Ах, я хорошо сделала, опередив вас; по крайней
мере я не рискую своим самолюбием: если я вас сегодня не оставлю, завтра...
- Никогда! - воскликнул с силой Морис.
- Но вы желаете меня покинуть, - сказала она с улыбкой, полной
горечи, - а это одно и то же.
Оба замолчали, и тишина воцарилась в салоне. Они испытывали невыразимую
грусть, и каждый хотел нарушить молчание любой ценой - так они страдали:
пульс был лихорадочным, сердце сжималось... Они хотели еще сказать множество
вещей, выдвинуть столько аргументов - страсть бурлила в них, хотелось
говорить, плакать, кричать. Но они не могли этого сделать, чувствуя себя
разбитыми, опустошенными. Все их физические силы были исчерпаны в
мучительной борьбе; чем возобновлять ее, они согласились на создавшееся
положение, каким бы тягостным, неверным или серьезным оно ни было. И снова
Елена, более решительная, чем Морис, нарушила молчание. Она встала, как бы
для того, чтобы завершить беседу, и сказала голосом, который тщетно пыталась
сделать твердым:
- Вот уже пять лет, Морис, как мы обмениваемся письмами. Будьте любезны
вернуть мне мои. Вероятно, вы не замедлите заполнить пустоту, которая
образовалась в вашем существовании, и эта корреспонденция не должна
оставаться у вас.
- Нет, Елена, - отвечал не менее взволнованный Морис, - я сохраню эти
письма и клянусь, что никогда к ним никто не прикоснется. Почему вы хотите
унести с собой прошлое, которое мне дорого, то прошлое, которое вам самой
кажется прекрасным и которое теперь сделало вас такой избалованной?.. Я не
знаю, какая судьба ждет меня вдали от вас; я вам клянусь, что с этого
момента мое будущее начинается и принадлежит мне полностью. Но, быть может,
настанут скверные дни, и тогда, благодаря вашим письмам, я воскрешу в памяти
сладкие воспоминания нашей связи. Я вновь увижу вас на этом же месте,
улыбающейся такой обворожительной улыбкой. Ах, постойте, не говорите больше
обо всем этом, иначе мы так и не расстанемся; однако это придется сделать -
мы стали слишком несчастны!
- Да, это правда, - ответила Елена. - Кроме того, вы говорите себе так
тихо, что возможно не слышите сами, что наша застоявшаяся любовь вас леденит
и настало время согреться под солнцем новой страсти. Идите, мой друг,
идите... и прощайте, - добавила она и слезы, которые она долгое время
старалась удержать, хлынули у нее из глаз.
Мужество совсем покинуло Мориса. Это грустное "прощайте", которое ему
бросила сквозь слезы женщина, так любившая его, женщина, которую он все еще
любил, раздирало его сердце... Он бросился к ней, восклицая:
- Нет, нет, я никогда не скажу тебе прощай! У меня не хватит смелости
для этого!
- Я сделала это за вас, Морис, - сказала она просто и, пока он не
догадался о ее намерении, подошла к камину и позвонила.
- Что вы делаете? - сказал Морис.
Она повернулась к вошедшему лакею и, указав на один из подсвечников,
оставшихся на карточном столе, сказала:
- Возьмите этот канделябр и проводите господина Девилля, Жозеф.
Пока слуга выполнял ее распоряжение, Морис наклонился "к Плене и