"Адольф Бело. Две женщины " - читать интересную книгу авторарешил добиться чести быть принятым в настоящем, известном салоне, чтобы
поучиться изящным манерам. - И вы выбрали салон графини? - Конечно. Грустная миссия - говорить тихим голосом, не играть в азартные игры или делать вид, что не играешь, - но я должен быть в светском обществе. - И у кого же вы особенно надеетесь поучиться, как вы выразились? - У всех, кто меня окружает. Прежде всего, у вас, если она удостоит вас своим присутствием и разрешит мне приблизиться насколько возможно к себе, чтобы я мог изучать образец, как подобает прилежному ученику. - Сомневаюсь, чтобы она позволила вам это. В светском обществе не принято тесно сближаться с людьми, что же касается графини, то мне кажется, она любит сохранять между собой и окружающими дистанцию. - Однако, - заметил Казимир, надуваясь, - мадам де Брионн не позаботилась возвести препятствия между собой и моим другом Морисом Девилем, которому я обязан своим представлением графине. - Но сударь... - Морис уверяет, - продолжал Казимир невозмутимо, - что приходит сюда каждый день в течение пяти лет; вот привычка, которой я не отрицаю. Но если верить слухам, дошедшим от моих родственников, в один прекрасный день он может оставить свое кресло пустым, - должно же у него быть здесь кресло, как и у вас, барон, и тогда... - Тогда? - спросил барон раздраженным тоном. - Тогда, - сказал Казимир, указывая на стул, который он занимал с минуту, - поскольку сидеть на стуле не очень приятно, я займу его кресло. которого истощилось, - и я советую... Он остановился: мадам де Брионн вошла в салон. Графиня Елена де Брионн была в том возрасте, когда красота женщины расцветает в своем совершенстве - ей исполнилось тридцать лет. Действительно, до этого возраста женская красота, как бы прекрасна ни была женщина, не достигает высшей степени великолепия. Ее талия уже очаровательна, но ей не хватает гибкости, в походке еще нет той мягкости, непринужденности, беспечности, которые делают молодых креолок столь обольстительными. Плечи красивы, без сомнения, и прекрасной формы, но им недостает той округлости, того блеска, которыми они будут восхищать позже. Ее корсаж расточает обещания, но только обещания; он заставляет грезить поэта, но у человека умного и терпеливого хватит воли восхититься и не останавливаться около нее: он говорит себе - "я вернусь к ней позже". Ножка, такая стройная и гибкая, еще не знает немого языка, которым ей суждено изъясняться в будущем - кротким, мягким, вкрадчивым прикосновением она может выразить все, но еще более красноречива женская походка, когда она становится непринужденной или задумчивой, когда в своей черной туфельке она упруго трепещет, выдавая ее затаенную мысль и говоря одному влюбленному, проходящему мимо: "Ступайте своей дорогой, бедняжка, вы напрасно потеряете время, я ничего не смогу сделать для вас", а другому: "Ну, посмотри же, глупец, вот уже час, как я себя демонстрирую, я то втягиваюсь, то сжимаюсь, а ты ничего не понимаешь". Что касается юной ноги, то пусть она отличной формы, но еще тонка и нервозна, она чересчур увлекается беготней в саду и танцами; надо, чтобы ее линии полностью определились, чтобы у нее привился |
|
|