"Сол Беллоу. Герцог" - читать интересную книгу автора

представляешься тихоней, чтобы не выдать дьявола, который в тебе сидит.
Зачем ты его зажимаешь? Что бы вам поладить, а?
Оставив вопрос без ответа, он мысленно писал: Дорогая Рамона,
бесконечно дорогая Рамона. Ты мне очень нравишься, ты мне дорога, ты
настоящий друг. И дальше все может быть еще лучше. Но почему же я не выношу,
когда меня учат, хоть я и сам учитель? Наверно, меня подавляет твоя
мудрость. Потому что твоя мудрость совершенна. Если не более того. Я вовсе
не возражаю, чтобы меня поправили. Меня во многом надо поправлять.
Практически во всем. И я не упускаю счастливый случай... Все это истинная
правда - от первого до последнего слова. Ему таки нравилась Рамона.
Она происходила из Буэнос-Айреса. Корни у нее были самые
интернациональные- испанцы, французы, русские, поляки и евреи. В школу она
ходила в Швейцарии и до сих пор говорила с еле заметным очаровательным
акцентом. Она была невысокого роста, плотного, крепенького сложения, с
приятной округлостью зада и упругой грудью (всему этому Герцог придавал
значение: он считал себя моралистом, однако форма женской груди имела
большое значение). Району тревожил подбородок, но за свою прелестную шею она
была спокойна и потому всегда высоко держала голову. У нее была всюду
поспевающая походка, рассыпавшая резкую, в кастильском духе, каблучную
дробь. Заслышав ее, Герцог терял голову. Она входила в комнату с вызывающим,
отчасти надменным видом, трогая рукой бедро, словно под эластичным поясом у
нее спрятан нож. Вроде бы так принято в Мадриде, и роль неприступной испанки
была очень по душе Районе: ипа navaja en la liga (Нож в резинке для
чулок) -этому выражению она выучила Герцога. Он часто воображал себе этот
нож, видя ее в белье, в этом экстравагантном черном шитве без застежек,
стянувшем талию и выпустившем книзу красные резинки, а называлось это
"Веселая вдова". У нее короткие, полноватые белые ляжки: Сдавленная
эластичным поясом, кожа темнела. Болтались шелковые ленты, пряжки. У нее
карие глаза, живые и цепкие, чувственные и трезвые. Она знала, что делает.
Нагретый запах духов, покрытые пушком руки, точеная грудь, прекрасные белые
зубы и чуть кривоватые ноги - это все работало. Страдая, Мозес страдал со
вкусом. Удача никогда не оставляла его совсем. Он, может, даже не осознавал,
как ему сейчас повезло. Рамона старалась открыть ему на это глаза.- Эта сука
оказала тебе услугу,-говорила она.- Тебе будет только лучше.
Побеждает, плача,- писал он,- плачет, побеждая,- вот вам Мозес. Полное
неверие в победу.
Впряги звезду в свое страдание ( Переиначенная цитата из Эмерсона:
"Впряги звезду в свою повозку").
Но в тихую минуту, вызвав перед собой образ Рамоны, он писал, имея
возможность ответить ей только мысленно: Ты мне большая поддержка. Мы имеем
дело с вещами более или менее устойчивыми, более или менее управляемыми,
более или менее безумными. Это так. Во мне заключена дикая сила, хотя внешне
я тихоня. Ты думаешь, что эту мою дикость утолит только секс, и поскольку мы
ее утоляем, то почему бы не наладиться и всему остальному?
Вдруг ему пришло на ум, что Района сделалась своего рода сексуальной
профессионалкой - или жрицей. Сам он в последнее время привык иметь дело с
дрянными дилетантками. Не представлял, что смогу соответствовать настоящему
мастеру постельных дел.
К этой ли сокровенной цели ведет меня мой уклончивый страннический
путь? И после всех моих промахов не кажусь ли я себе сейчас неугаданным