"Сол Беллоу. Между небом и землей" - читать интересную книгу автора

такой человек - мне обидно.
- Так зачем тогда ходить?
- Не знаю. Чтоб наблюдать вас, наверно.
- А-а, понятно.
- Сам спрашиваешь.
- Ладно, все в полном порядке. Пока, Джек, - и я протянул ему руку.
После минутного недоумения (кажется, наигранного) он ее пожал.
- Пока, Джозеф.
Айва была не в состоянии идти. Я взял такси, затолкал ее туда и до
самого дома придерживал ей голову. Пока мы торчали у перекрестка, я
оглядывал ее сумрачное лицо. Под желтым светофорным светом по мелкому
желобку виска отчетливо ветвилась жилка. Я ощутил почти то же, что тогда, у
кушетки Минны. Такси скользнуло черной улицей в жидких последних штрихах
вечернего снегопада, укрощенного сменившимся ветром.
Что я на все это могу сказать? - думаю я судорожно, будто тоже в
подпитии. Р-раз - и явилась не запылилась, вломилась в нашу среду -"грубая,
низкая и короткая"1(Ср.: "Ни искусств; ни письменности; ни общества; и - что
хуже всего - вечный страх и угроза насильственной смерти; и жизнь человека,
одинокая, бедная, грубая, низкая и короткая" (Томас Гоббс, "Левиафан")).
Все, что я перечувствовал, глядя на Минну, что я перечувствовал, когда Джек
Брилл мне выкладывал свои взгляды и когда Айва меня не слушалась, - все
сразу накатило. Что я могу сказать? - повторяю я и вдруг соображаю, зачем
это талдычу. Хочется оправдать Абта, защитить его, а через него и то, что
осталось от "колонии духа". Ну в чем он, собственно, виноват?
Ведь что греха таить. Каждому вечно грозит, на каждого наезжает
"грубая, низкая и короткая". Глядишь и раздавит. Что там колония духа. С
собой бы разобраться. Кто от чего застрахован? В наши-то милые времена?
Сплошное предательство. Прямо среда обитания, как вода, как воздух. И ты
сообщник, ты соучастник, тебя достают.
Такси остановилось. Я помог Айве вылезти, дома раздел, уложил. Она
лежала под одеялом голая и рукой заслоняла глаза от света. Я повернул
выключатель, сам разделся уже в темноте.
Как, каким барьером отгородиться от сплошного предательства? Да, Абт со
своей жестокостью и жаждой мести докатился до этого щипанья женской руки, но
сам-то я на что способен, если копнуть поглубже? А как насчет Айвы? И насчет
всех других, да, как насчет других?
Но вдруг я понял, что зря стараюсь и, как ни крути, что ни изобретай,
мне не уйти от заведомо избегаемого вывода. Абта не оправдать. Он ущипнул
Минну мерзко. Я не мог найти для него извинений, никаких, абсолютно.
Кажется, я наконец разобрался в себе. Мне просто отвратительна его злоба,
упрятанная за его этой "игрой". Первостатейная пакость, учитывая, что объект
обречен на бездействие. Я долго ворочался. Утер простыней мокрый лоб и решил
вернуться к своим рассужденьям с утра, на свежую голову. Хоть знал, что
попал в самую точку, понял правду и уже не смогу от нее отмахнуться ни с
утра, ни вечером, вообще никогда. Спал ужасно, снились кошмары.
Но это еще были цветочки. В следующие месяцы я одну за другой
обнаруживал бреши в том, что вокруг себя нагородил. Я взглянул на все
глазами Джека Брилла, но я-то кое-что знаю получше, я увидел более мрачную
картинку. И другому никому не понять, как это на меня подействовало, ведь
никто, кроме меня, не может понять суть моего плана, его строгие рамки,