"Генрих Белль. Как в плохих романах" - читать интересную книгу автора

с улыбкой переглянулись, когда увидели большой письменный стол в моем
кабинете, и я в душе согласился с ними, что стол, пожалуй, великоват.
Цумпен похвалил шкафчик рококо, свадебный подарок моей бабушки, и
мадонну барокко в нашей спальне.
Мы вернулись в столовую; Берта уже накрыла на стол, она и это сделала
мило - красиво и вместе с тем по-домашнему, и ужин удался на славу. Мы
обсуждали кинофильмы и книги, и недавние выборы, и Цумпен хвалил различные
сорта сыра, а госпожа Цумпен хвалила кофе и пирожные. Потом мы показали
Цумпенам фотографии, сделанные во время свадебного путешествия, - виды
бретонского побережья, испанские ослики и улицы Касабланки.
Мы снова пили коньяк, я хотел сходить за коробкой с фотографиями времен
нашей помолвки, но Берта сделала мне знак, и я не пошел. Две минуты стояла
тишина, потому что говорить было больше не о чем, и все думали о подряде; я
думал о двадцати тысячах марок, и мне пришло в голову, что стоимость бутылки
коньяка надо бы вычесть из налога. Цумпен посмотрел на часы, сказал:
- К сожалению, уже десять, нам пора. Какой милый был вечер!
А госпожа Цумпен сказала:
- Было чудесно, надеемся как-нибудь видеть вас у себя.
- Мы с удовольствием придем, - сказала Берта.
Мы поднялись и постояли еще полминуты, опять все думали о подряде, и я
чувствовал, что Цумпен ждет, чтобы я отвел его в сторонку и заговорил об
этом. Но я этого не сделал. Цумпен поцеловал Берте руку, и я прошел вперед,
отворяя двери, и внизу распахнул перед госпожой Цумпен дверцу автомобиля.
- Почему ты не поговорил с ним о подряде? - кротко спросила Берта. -
Ведь ты же знаешь, что завтра должны объявить результат конкурса.
- Боже милостивый, - сказал я, - я не знал, как к этому подойти.
- Ну как же, - кротко сказала она, - надо было под каким-нибудь
предлогом увести его к себе в кабинет и там с ним поговорить. Как ты
заметил, он интересуется искусством. Надо было сказать: у меня еще есть
наперсный крест восемнадцатого века, может быть, вам интересно взглянуть, и
тогда...
Я молчал, и она вздохнула и надела передник. Я пошел за ней в кухню; мы
убирали в холодильник оставшиеся бутерброды, и я ползал по полу на
четвереньках, разыскивая крышечку от тюбика с майонезом. Я убрал остаток
коньяка, сосчитал сигары: Цумпен выкурил только одну; я вытряхнул пепел из
пепельниц, стоя съел пирожное и посмотрел, не остался ли кофе в кофейнике.
Когда я вернулся в кухню, в руках у Берты был ключ от машины.
- В чем дело? - спросил я.
- Надо туда поехать, - сказала она.
- Куда?
- К Цумпенам, - сказала она. - А то куда же?
- Уже половина одиннадцатого.
- А хоть бы и все двенадцать, - сказала Берта. - Насколько мне
известно, речь идет о двадцати тысячах. Не такие уж они щепетильные, можешь
быть уверен.
Она пошла в ванную привести себя в порядок, а я стоял у нее за спиной,
наблюдая, как она стирает помаду и заново красит губы, и тут я впервые
заметил, какой у нее большой простоватый рот. Когда она поправляла мне узел
галстука, я мог бы ее поцеловать, как делал всегда, когда она завязывала мне
галстук, но не поцеловал.