"Генрих Белль. С тех пор мы вместе" - читать интересную книгу автора

застревает.
Я очнулся, словно от глубокого сна, и посмотрел туда уже видящими
глазами. Через два столика от меня сидела девушка в светло-бежевом пальто и
желтовато-коричневой шапочке, из-под которой выбивалась прядь черных волос.
Девушка читала газету. Я видел ее склоненную фигуру, кончик носа и тонкие,
спокойные руки. Ноги ее я тоже видел - красивые, стройные и... чистые. Да,
представьте себе, чистые ноги. Не знаю, как долго я смотрел на нее. Время от
времени она переворачивала газетный лист, и тогда я видел часть ее лица.
Вдруг она откинула голову и на миг подняла на меня серые глаза, серые и
отчужденные. Затем она вновь уткнулась в газету.
Этот недолгий взгляд прямо вонзился в меня.
Я упорно не сводил с нее глаз, и сердце у меня почему-то забилось.
Наконец она прочла газету, облокотилась о крышку стола и каким-то невероятно
отчаянным жестом взяла стакан с пивом и отхлебнула глоток. И тут я увидел ее
лицо. До чего же оно было бледно! Тонкий маленький рот, прямой, благородной
формы нос и глаза, эти огромные, серьезные серые глаза! Как траурный креп,
падали на плечи волнистые пряди черных волос.
Не знаю, сколько времени я глядел на нее: двадцать минут, час или
больше. Она все чаще и со все большим беспокойством останавливала на мне
свой печальный взгляд. На ее лице не было и тени того возмущения, которое
бывает в таких случаях у молодых девушек. Только тревога и страх.
Мне совсем не хотелось ни тревожить ее, ни пугать, но я не мог.отвести
от нее глаз.
В конце концов она порывисто встала, перекинула через плечо старый
хлебный мешок и торопливо вышла из зала.
Я пошел за ней следом. Не оборачиваясь, она поднималась по лестнице к
контролю. Я не выпускал ее из виду ни на мгновенье. Пока я торопливо, на
ходу покупал перронный билет, она успела пройти далеко вперед. Зажав костыль
под мышкой, я попробовал бежать. Я едва не потерял ее в мрачном тоннеле,
который вел к перрону. Догнал я ее уже наверху. Она стояла, опершись о
полуразрушенную стенку бывшего перронного павильона. Словно в оцепенении
глядела она на рельсы и даже не обернулась, когда я подошел.
Холодный ветер с Рейна врывался под свод крытого перрона. Смеркалось.
На платформе столпилось много народу со свертками, рюкзаками, ящиками,
чемоданами. На лицах у всех было какое-то затравленное выражение, люди
неприязненно косились в ту сторону, откуда дул ветер, и зябко ежились.
Впереди, охваченное полукругом свода, спокойно синело небо, расчерченное на
квадраты решеткой перекрытия.
Я медленно ковылял по платформе, время от времени поглядывая, не ушла
ли девушка. Но всякий раз оказывалось, что она все еще стоит в той же позе,
чуть согнув колени и прислонившись к разрушенной стенке перронного
павильона. Она не сводила глаз с рельсов, блестевших на дне неглубокой
черной выемки.
Наконец поезд, пятясь, медленно вполз под перронный свод. Я загляделся
на паровоз, а девушка тут же вскочила в один из вагонов и скрылась в купе. Я
потерял ее из виду и какое-то время не мог найти. Но вдруг в окне последнего
вагона мелькнула ее желтая шапочка. Я быстро вошел в купе и сел как раз
против нее. Мы сидели так близко, что почти касались коленями друг друга.
Она посмотрела на меня спокойно и серьезно, только чуть сдвинув брови, но по
выражению ее больших серых глаз я понял: она все это время знала, что я